Миры Айзека Азимова. Книга 7
Шрифт:
Джаэль покачал головой:
— Нет, Мэллоу, дело не в этом. Я же говорил вам, что Сатт способен на грязные игры. Даже если ему не удастся засадить вас за решетку, он может повредить вашему общественному положению. Он же сказал: «Обычаи порой превыше законов»! Вы можете спокойно выйти из зала суда победителем, но, когда народ узнает, что вы бросили миссионера на съедение кореллианским собакам, ваша популярность полетит ко всем чертям!
Нет, они поймут, что вы действовали в рамках закона, и все такое прочее. Но все равно, в их глазах вы останетесь трусом, предателем, бессердечным чудовищем. Вот тогда-то вам придется навсегда расстаться с мыслью о месте в Совете! Вы можете даже лишиться титула Мастера Торговли. Вы же — иноземец. А что еще нужно Сатту?
— Так!!! — выдавил Мэллоу.
— Мальчик мой, — грустно сказал Джаэль. — Я буду на вашей стороне, но помочь вряд ли сумею. Вы — под прицелом.
14
Зал заседаний Совета был битком набит в самом прямом смысле слова. Шел четвертый день суда над Хобером Мэллоу, Мастером Торговли… В Президиуме не хватало только одного советника — того, кто предал его. Зрители, не сумевшие пробиться в зал, до отказа заполнили боковые галереи. Прочие толпились на площади перед зданием Совета, наблюдая за ходом процесса на трехмерных экранах внешних видео.
Анкор Джаэль не без труда пробрался на свое место. Полицейские расталкивали зрителей, освобождая ему путь. Наконец он оказался у скамьи подсудимых, где сидел Мэллоу.
Мэллоу оглянулся, увидел Джаэля и облегченно вздохнул.
— Слава богу, вы поспели как раз вовремя. То, что я просил, у вас?
— Вот, возьмите. Здесь все, что вы хотели.
— Отлично. Что там на улице?
— Они просто осатанели. Не стоило вам соглашаться на открытое слушание!
— Все нормально. Именно это мне и нужно.
— Да они вас четвертовать готовы. А на других планетах люди Манлио…
— Вот-вот! Как раз об этом я и хотел узнать! Он обрабатывает там священников?
— Обрабатывает? Не то слово! Ситуация просто немыслимая. Как секретарь по иностранным делам он все прокручивает на основании межпланетных законов. А как Первосвященник и Примас Церкви он поднимает толпы фанатиков…
— Так. Все ясно. Помните присказку Гардина про бластер? Вот сейчас мы ее и продемонстрируем на примере…
Мэр занял свое место в президиуме, советники почтительно привстали…
Началось дневное слушание дела, и через пятнадцать минут Хобер Мэллоу, сопровождаемый враждебным шепотком зрителей, вышел на свободное пространство перед скамьей мэра. Проходя мимо Джаэля, он шепнул:
— Вот и моя очередь. Смотрите и слушайте.
Мэллоу стоял, озаренный одиноким лучом света. На экранах уличных, домашних видеофонов во всех уголках Терминуса и соседних планет люди видели одно и то же: могучую мужскую фигуру в луче беспощадного света.
Мэллоу начал легко и спокойно:
— Чтобы понапрасну не тратить времени, я заявляю, что полностью признаю высказанные против меня обвинения. Случай с миссионером был изложен абсолютно точно.
В партере зашептались, с галерки донесся победный рев. Мэллоу спокойно ждал, когда восстановится тишина.
— Однако, — продолжал он, — в картине недостает некоторых деталей. Прошу предоставить мне возможность ее уточнить. Поначалу мой рассказ может показаться не имеющим никакого отношения к делу, и поэтому прошу вашего благосклонного терпения и внимания.
Мэллоу продолжал, даже не заглядывая в лежащие перед ним записки:
— Я позволю себе начать с того же момента, с какого начато обвинение. То есть с момента моей встречи с Джораном Саттом и Джеймом Твером. О чем тогда шла речь, вам известно. Содержание бесед было передано точно, и мне нечего к этому добавить, кроме того, о чем я сам размышлял в те дни.
А поразмышлять было о чем. В те дни происходили странные вещи… Например: двое людей, с каждым из которых я едва знаком, делают мне непонятные предложения. Первый из них, секретарь мэра, предлагает мне сыграть роль правительственного шпиона по совершенно секретному делу, суть и важность которого вам уже известна. Другой, лидер политической партии, предлагает мне баллотироваться в Совет.
Конечно, естественно было задуматься о мотивах их предложений. Похоже, Сатт не доверял мне с самого начала. Не исключено, что он серьезно думал, будто я продаю врагам атомное оружие и вынашиваю планы мятежа. Возможно, он просто хотел ускорить события. В такой ситуации ему был нужен человек, который отправился бы туда со мной как наблюдатель. Эта мысль пришла ко мне чуть позже, когда на сцене появился Джейм Твер. Обратите внимание: Джейм Твер представился мне бывшим торговцем, ушедшим в политику. Надо сказать, мне до сих пор так и не удалось выяснить подробностей его торговой карьеры, хотя моя информированность в этой области достаточна широка. Далее: Твер утверждает, что получил светское образование, но оказывается, никогда не слышал о том, что такое «Селдоновский кризис»!
Хобер сделал паузу, подождал, пока его слова дойдут до зрителей. На галерке раздался дружный вздох изумления. Удивленно ахнули и все жители Терминуса. На соседних планетах, куда транслировался усеченный вариант процесса, этой фразы не услышали. Там не должны были знать о селдоновских кризисах. Но и для них у Мэллоу было кое-что в запасе…
Он продолжал:
— Кто из присутствующих здесь может, положа руку на сердце, утверждать, что человек, получивший светское образование, мог не слышать о селдоновском кризисе? Существует единственный тип образования, не предусматривающий никаких упоминаний о природе и сути селдоновских кризисов и представляющий самого Гэри Селдона как полумифического чародея…
Я сразу догадался, что Джейм Твер — никакой не торговец, а священник, и все то время, когда он якобы возглавлял вымышленную партию торговцев, он просто-напросто работал на Джорана Сатта.
Сначала я действовал вслепую. Я не знал наверняка, какие цели преследует Сатт относительно меня, но поскольку он сделал вид, что предоставляет мне полную свободу действий, я решил этим воспользоваться. Я уже говорил о своих предположениях относительно того, что Твер был подослан ко мне Саттом. Мне было ясно, что дело этим не кончится. Вот я и пригласил его отправиться со мной. Когда знаешь о ком-то, что он враг, он становится гораздо менее опасен. Твер согласился лететь.