Миры Айзека Азимова. Книга 9
Шрифт:
— Не только из-за Тревайза я позвал вас, Оратор. Это мучило меня как мое личное поражение. Я виноват в том, что поставил личное дело выше общего. Есть еще кое-что, более важное.
— Более важное, Первый Оратор?
— Более важное, Оратор Гендибаль. — Шендесс глубоко вздохнул и застучал кончиками пальцев по крышке стола. Гендибаль спокойно стоял и ждал продолжения. Наконец Первый Оратор сказал — тихо, как будто старался облегчить удар: — На экстренном Заседании Стола Ораторов, созванном Оратором Деларми…
— Без вашей санкции, Первый Оратор?
— Для
Всеми силами стараясь подавить охвативший его гнев, Гендибаль спросил:
— Не сомневаюсь, что лично вы не голосовали за импичмент?
— Нет, но я был в одиночестве. Остальные Ораторы были единодушны — десятью голосами против одного было принято решение об импичменте. Для такого решения достаточно восьми голосов, включая Первого Оратора, или десяти без него.
— Но я не присутствовал на Заседании!
— Это ничего не изменило бы. Вы не имели права принимать участие в голосовании.
— Да, но я мог выступить в свою защиту.
— Защищаться вам теперь придется на суде, который, естественно, состоится в самое ближайшее время.
Гендибаль задумчиво кивнул, помолчал немного и сказал:
— Все ясно, но не это меня сейчас волнует. Думаю, Первый Оратор, вы были совершенно правы, что заговорили сначала о Тревайзе. На самом деле, это гораздо серьезнее всех судов и импичментов. Можно попросить вас отсрочить судебный процесс на этом основании?
Первый Оратор протестующе поднял руку:
— Не склонен винить вас в непонимании происходящего, Оратор. Импичмент — настолько из ряда вон выходящее событие, что мне самому пришлось заглянуть в уголовный кодекс. Нет, ничто тут не поможет — никаких отсрочек, никаких приоритетов. Нам придется забыть обо всем и начать судебный процесс.
Гендибаль оперся кулаками о стол и склонился к Первому Оратору:
— Вы не шутите?
— Таков закон.
— Какой может быть закон, когда столь велика опасность?
— По мнению Стола, самой явной и главной опасностью являетесь вы, Оратор Гендибаль. Нет, не прерывайте, выслушайте меня. Закон, о котором идет речь, говорит о том, что нет ничего страшнее коррупции и использования своего положения со стороны Оратора.
— Но я не виновен ни в том ни в другом, Первый Оратор, и вы это прекрасно знаете! Это просто-напросто личная месть Оратора Деларми. Если кто-то и пользуется незаконно своим положением, так это она. Мое преступление состоит лишь в том, что я никогда не выслуживался, не заискивал ни перед кем. В этом я действительно виноват — не обращал должного внимания на идиотов, которые достаточно стары для того, чтобы выжить из ума, но еще достаточно молоды для того, чтобы удерживать власть!
— Как я, Оратор?
Гендибаль огорченно вздохнул.
— Простите, сорвалось. Я вовсе не имел в виду вас, Первый Оратор. Ну что ж, прекрасно, пусть будет суд. Пусть он начнется завтра. А еще лучше — сегодня же вечером. Покончим с этим и займемся Тревайзом. Промедление смерти подобно.
— Оратор Гендибаль, — печально сказал Шендесс, — вы, видимо, все-таки не понимаете всей серьезности ситуации. Попытки подвергнуть Оратора импичменту бывали и раньше. Их было всего две, и оба раза дело не закончилось осуждением, но вы будете осуждены! После этого вы больше не будете членом Стола Ораторов, и больше вам не удастся сказать ни слова в общественной политике. Вы будете лишены даже права высказываться на Ежегодной Ассамблее!
— И вы пальцем о палец не ударите, чтобы предотвратить это?
— Не могу при всем желании. Тогда мне придется уйти в отставку. Я думаю, именно этого Ораторам и хочется больше всего.
— И тогда Первым Оратором станет Деларми?
— Да, это весьма вероятно.
— Но этому нельзя позволить случиться!
— Конечно! Именно поэтому мне и придется проголосовать за ваше осуждение.
— И тем не менее, — глубоко вздохнул Гендибаль, — я настаиваю на немедленном начале процесса.
— Куда вы торопитесь? Вам нужно время, чтобы подготовиться к защите!
— К какой защите? Они не будут ничего слушать. Требую немедленно начать процесс!
— Суду, вероятно, нужно время подготовиться?
— Нечего им готовиться! В уме они меня уже осудили. На самом деле, они с большей готовностью осудят меня завтра, чем послезавтра, и скорее вечером, чем назавтра. Передайте им это.
Первый Оратор тяжело поднялся. Они с Гендибалем в упор смотрели друг на друга.
— Почему вы так торопитесь? — спросил Первый Оратор.
— Дело Тревайза не терпит отлагательств.
— Но когда вас осудят, у меня не останется никаких шансов в чем-либо убедить объединившийся против меня Стол. Боюсь, мы ничего не сможем поделать.
Гендибаль проговорил громким шепотом:
— А вы не бойтесь! Вот увидите: несмотря ни на что, я не буду осужден!
Глава 9
Гиперпространство
31
— Джен, ты готов? — спросил Тревайз.
— В каком смысле, дружочек? К Прыжку?
— Да, к Прыжку через гиперпространство.
Пелорат проглотил комок в горле.
— Н-ну… а ты уверен, что никаких неудобств не будет? Я понимаю — бояться глупо, но все-таки сама мысль о том, что мой организм превратится в мельчайшие тахионы, никому невидимые…
— Ну, Джен, это такие пустяки, честное слово! Прыжки совершаются уже двадцать пять тысячелетий, и я не слыхал ни об одном несчастном случае. Мы можем, конечно, выйти из Прыжка в неудачном месте, но тогда уж несчастный случай будет иметь место в обычном пространстве, а не тогда, когда мы будем состоять из тахионов.