Миры Филипа Фармера т. 19. Ночь света. Отче звёздный. Мир наизнанку
Шрифт:
Потом она тоже сместилась вправо. Перед глазами Кулла проскользило еще несколько звезд. Потом — еще один механизм, похожий на первый как видимыми размерами, так и формой. Еще звезды. Не так много. Еще один механизм. Несколько звезд. Еще механизм. А может, он видит одно и то же?
— Мы смотрим через иллюминатор во внешней обшивке искусственного спутника, — сказал Кулл. — Но спутника чего?
— Не понимаю, — произнес Федор.
— Я тоже, — отозвалась Филлис.
Джек осторожно высунул палец в окно. Близкая к абсолютному нулю температура космического пространства должна была бы мгновенно заморозить
Кулл с силой ткнул кулаком в невидимое стекло. Рука вышла за пределы окна до запястья, не дальше, а потом остановилась.
— Эта обшивка, или поле, или что там еще, видимо, огораживает весь этот мир, — сказал Кулл — Но если так, то в ней должно быть предусмотрено рассеяние тепла — не через это окно, конечно. Именно таким образом и охлаждается горячий воздух. Соприкосновением с холодной обшивкой этого, мира, ада или как там его?
— А для чего нужны те механизмы, ну устройства, которые проплывают мимо нас за окном? — спросила Филлис.
Кулл пожал плечами. Все трое долго и в полной тишине наблюдали за кружением вселенной. В течение минуты пол и стены снова тряслись, и они знали, что сейчас наверху скорее всего проваливается земля и в проломы рушатся камни.
Когда толчки прекратились, Кулл произнес.
— Кое-кто из тех, кто жил на Земле в древности, рассказывал, что то был плоский мир. Но после ряда катаклизмов принял нынешнюю форму. А позднее начал расширяться. Где-то с середины двадцатого столетия сюда стали прибывать люди.
Федор не отвечал. Филлис продолжала зачарованно смотреть в окно.
Из туннеля донесся глухой гул, и комнату снова тряхнуло.
— Пойдемте-ка отсюда, — предложил Кулл — Думаю, мы выяснили все что могли.
Они возвращались той же дорогой, что пришли, но, подойдя ко второму от комнаты перекрестью туннелей, обнаружили причину шума. В шахту рухнули камни и полностью завалили проход. Дальше пути не было.
Не теряя времени, Кулл повернул к шахте, оставшейся позади. Там спутники сбросили с себя мешки с едой и водой, оставив только веревки, два факела и немного спичек, потом по очереди взобрались на лестницу и начали подниматься. Через четверть пути им пришлось остановиться и покрепче вцепиться в ступеньки; стенки шахты заколебались, наверху что-то треснуло, и вниз посыпались камни. К счастью, дыра образовалась в противоположной стене, так что камни не задели никого. Добравшись до пролома, Кулл понял, что ошибался насчет дыры в противоположной стене. Шахта была вспорота по меньшей мере на три четверти окружности. С одной стороны рваная трещина заканчивалась как раз между ступеньками. Если рискнуть, то можно было успеть пролезть через брешь в горизонтальный туннель. Кулл решил рискнуть.
Федор последовал за ним, отставая лишь на несколько дюймов.
Последней полезла Филлис. И едва она скрылась в отверстии, как края щели сомкнулись, до крови ободрав ей ступню.
Кулл не стал задерживаться, чтобы осмотреть царапины, и быстро зашагал по туннелю. По его расчетам, поверхность находилась недалеко и долго искать выход не придется. Им просто повезло, что в шахте образовалась трещина. Если бы они вскарабкались на самый верх, то загнали бы себя в ловушку. Спуститься оттуда на землю можно было бы, лишь прыгнув с высоты сотни, а то и тысячи футов. Или дождавшись, пока рухнет вся шахта.
Кулл оказался прав в расчетах. Они наткнулись на шест. Шахта с шестом тянулась футов на шестьдесят и заканчивалась в другом туннеле, в конце которого было совсем светло. Путешественники поспешили на свет, но на полпути остановились.
Отсюда начинался длинный ряд каменных статуй.
Идолы. Разбитые идолы.
Первой оказалась приземистая получеловеческая фигура, грубо высеченная из гранита. Под выпяченным животом располагались своего рода половые органы чудовищных размеров — женские прямо над мужскими.
Следующие два идола походили на людей и гермафродитами не были. Мужчину украшал громадный фаллос, а женщина обладала внушительными грудями, объемистым животом и чрезвычайно толстыми бедрами и ногами. Эти двое и двуполая статуя были единственными в целом ряду изваяний, у кого на плечах имелась голова. От других остались лишь туловища с изломанными шеями да валявшиеся подле ног оторванные головы.
Судя по виду трещин, опоясывающих короткие толстые шеи первых трех статуй, головы когда-то были отломаны. Но их прилаживали обратно. Кулл предположил, что при этом использовалось какое-то клеящее вещество. Значит, этим занимались демоны, поскольку клей такой прочности людям был недоступен….
Они шли, молча разглядывая безмолвные шеренги. Мимо человеческих и получеловеческих торсов, мимо каменных голов ибисов, быков, львов, ястребов, шакалов; мимо туловищ богов, богинь и демонов с шестью руками, четырьмя руками и восемью ногами. Мимо бородатых и безбородых голов на полу.
Четыре раза им попадались мумифицированные и окоченевшие трупы людей, прислоненные к стене.
В конце этого длинного ряда, неподалеку от отверстия, ведущего в туннель, лежала голова.
Голова Икса, оторванная от трупа не так давно, покоилась на полу и пристально глядела на вход.
Федор захлюпал носом.
— Может, хватит душещипательных сцен? — поморщился Кулл. — У нас куда более важные дела. Хотя бы выяснить, что творится в городе.
Обойдя голову, он вышел из туннеля и оказался на склоне горы, находившейся вне пределов города, который лежал в руинах. Рухнувшие стены обнажили в своем падении горы обломков на месте башен и развалины огромных зданий. Бробдингненские каменные глыбы, из которых были сложены стены и башни, развалились, словно пустотелые куски базальта. А блоки, воздвигшие статуи вокруг вентиляционных шахт, отвалились и оголили покореженные, искривленные колодцы из серого вещества.
Поверхность пустыни растрескалась. Начинаясь под городом, равнину пересекала широкая кривая расщелина и терялась где-то вдали, недоступная взгляду. От расщелины, словно паутина, расходились во все стороны тысячи и тысячи коротких и тонких трещин.
Туннель, из которого путешественники только что вышли, стал внезапно извиваться угрем, а изнутри, как из мегафона Титана, гулко загрохотал гром землетрясения. Но рев все же не помешал Куллу услышать визгливый смех, похожий на звуки, издаваемые гиеной. Взрывы безудержного хохота доносились из-за спины, в нескольких футах от него.