Миры Филипа Фармера т. 19. Ночь света. Отче звёздный. Мир наизнанку
Шрифт:
Подвывая по-волчьи, он выбежал из туннеля и бросился в колыхавшуюся пустыню. Но далеко он не убежал. Рядом с ним внезапно образовалась трещина и зазмеилась, ширясь, ломаной ветвистой молнией через все обозримое пространство. Одно из ее ответвлений открылось прямо под ногами демона. Вскинув руки, он отшатнулся, пытаясь спастись, но оказался недостаточно проворен. Он упал на спину, рот его открылся в крике, который в туннеле непременно услышали бы, если бы не грохот. Тело провалилось, и последнее, что люди увидели, были его ноги.
Туннель тут же накренился, вздымаясь на гребне прокатывающейся по земле волны, и снова покатился.
Он все катился и катился, этот оторванный кусок туннеля, который был
Но вскоре они выбились из сил. Их ноги отяжелели и утратили скорость. Людей тотчас подхватило и повлекло кверху, откуда они попадали вниз. Но только затем, чтобы снова взмыть кверху и снова упасть.
Внезапно труба остановилась, и горемыки с грохотом ударились о стену.
В течение нескольких секунд они лежали, хныча и постанывая, затем Кулл вскочил и сказал, задыхаясь;
— Нам нужно как-то избавиться от этих статуй! До сих пор нам везло. Но если эта штука снова покатится — а она как пить дать покатится, — то в следующий раз нам может так не повезти.
Филлис лежала и всхлипывала, но Федор с трудом поднялся. Он был весь в синяках и царапинах, а лицо представляло собой красное месиво, Кулл знал, что и сам выглядит не лучше. И по достоинству оценил усилия, которые прилагал маленький славянин, чтобы просто встать, тогда как его мышцы, похоже, спеклись от полученной трепки. Но он заставил себя двигаться и принялся хватать статуи и выкатывать их из жерла цилиндра. Статуи оказались, однако, тяжеленными и как будто состояли из одних острых углов. Справиться с ними было нелегко. Только объединив усилия, мужчины сумели подкатить первое изваяние к выходу. Это была крупная фигура с головой крокодила и длинными челюстями. В голове, посаженной к туловищу под прямым углом, и состояла вся загвоздка Всякий раз когда челюсти утыкались в пол, верхняя часть статуи приподнималась, и перевернуть ее на бок было невероятно трудно. К счастью, чтобы Подкатить идола к краю туннеля, эту операцию пришлось проделать всего три раза.
Избавившись от крокодилоголового, Федор и Кулл уставились друг на, друга, с трудом переводя дыхание и дрожа рт усталости. Никто из них не решался первым вновь приняться за работу.
— Надо выкинуть еще двоих, — сказал Кулл и выглянул из цилиндра, надеясь отыскать какое-нибудь другое убежище, без этих каменных махин, мотающихся туда-сюда. Хоть что-то, лишь бы не такое открытое с обоих концов и которое катилось бы как можно тише. Хоть что-то, где можно было бы безмятежно свернуться калачиком и не беспокоиться ни о чем…
То, что Джек увидел, потрясло его. Та же сила, что заставила их цилиндр бешено вертеться, нагромоздила огромные груды песка и камня. Цилиндр лежал у края застывшей на время земной волны. Вокруг теснились кучи из песка, камней, земли, перемешанной с покореженными обломками металлических труб, огромными глыбами гранита, базальта и диорита, некогда аккуратно сложенными в виде гигантских строений. Там и сям были разбросаны здания, целиком вырубленные из бробдингненских валунов: одни стояли, как прежде, другие валялись на боку, третьи — вверх дном. Некоторые, провалившиеся в глубокие трещины, являли глазу лишь крышу или бок, или дно.
Все вокруг было усеяно трупами людей и демонов и кусками их тел. Они лежали там, где их раздавили рушившиеся каменные громады или поразили насмерть летевшие с огромной скоростью камни. Повсюду валялись каменные деревья, с корнем вырванные из почвы или из стен зданий. Насколько же велики были силы, сокрушившие эти могучие исполины?
— Что же это такое? — причитал Федор, стоявший позади Кулла. — Отчего мир гибнет?
— Что-то тормозит вращение оболочки, которая является внешним фундаментом этого мира, — ответил Кулл. — И всякий раз когда оболочка замедляет вращение, камни и песок на внутренней ее поверхности скользят. И все, что на ней находится, сдвигается с места. К тому же от трения движущихся тонн камня и песка возникает тепло. Ты заметил, как здесь жарко?
Его тело лоснилось от пота, волосы слиплись. Только сейчас он обнаружил, что кто-то из их компании загадил цилиндр изнутри. Причиной был, несомненно, животный страх.
— Надо убрать отсюда еще две статуи, — проговорил Кулл. — В любую минуту вращение может снова замедлиться. Или наоборот, ускориться. Бог его знает, что тогда произойдет.
— Что толку? — уныло отозвался Федор. — Нас все равно разорвет на куски, как этих… этих… — Он указал на несколько ближайших трупов, которые выглядели так, словно по ним прошелся паровой каток, а следом борона.
— Возможно, у нас нет шанса выжить, — произнес Кулл, — Но мы должны вести себя так, будто он у нас есть. Пока мы живем.
— Да разве мы достойны спасения? — возразил Федор. — Мы грешники. Нам следует…
— Грешники, — плачущим голосом повторила Филлис. — О Боже, мы согрешили и теперь должны расплачиваться. О Боже, прости нам, прости…
— Заткнись! — оборвал ее Кулл. — Оба заткнитесь! Если вы сейчас же не прекратите нюнить, словно две старые истерички, и не поможете мне выкинуть отсюда этих идолов, я вас вышвырну из туннеля пинком под зад. Вот тогда и попытайте счастья, которое есть прах, ничто, нада [9] , нуль, капут [10] , пустота. Что с вами, черт возьми, происходит? Вы хотите покончить с собой? Так ведь вам известно, что это тоже грех. Что ж, если вы просто здесь усядетесь и перестанете бороться, то это будет все равно что убить себя. Ничего не делать равносильно самоубийству, вам это известно. Федор, что на тебя нашло? Ведь именно ты подбил меня на это путешествие. А теперь вдруг струсил.
9
Ничто (исп.)
10
Конец (нем.)
— Это Апокалипсис, — пробормотал тот. Его губы кривились, а маленькие глаза беспокойно метались из стороны в сторону. — День Страшного суда. Кто в силах устоять перед гневом Божьим?
— Да ты ничего не знаешь о гневе Божьем, — сказал Кулл. — Помоги мне сдвинуть идолов, а не то почувствуешь гнев Божий точнехонько на своей заднице, которую припечатает моя нога.
— Мне остается уйти, — произнес Федор. — Я не боюсь тебя.
— Хорошо, — отозвался Кулл. — А то, может, выручишь? Выручишь меня? Своего брата человека?
Он молча нагнулся и принялся толкать статую. Федор, все еще всхлипывая, стал помогать ему. Второй идол оказался не таким большим и нескладным, как первый. Надсадно крякая и тяжело дыша, им удалось дотащить его ногами вперед до жерла цилиндра.
Но третья статуя превосходила размерами остальных, дальше всех находилась от выхода, а ее рука, отставленная от туловища, сгибалась книзу — казалось, будто статуя цеплялась за металл и не желала отделяться от него. Двое мужчин волокли идола медленно и после каждого усилия были вынуждены переводить дух. Не выдержав, Кулл обругал Филлис и велел ей встать и помочь им. Женщина застонала и подняла глаза. Спутанные, грязные волосы упали ей на лицо, и она уставилась на Кулла сквозь светлые пряди. Грязное лицо было перепачкано кровью, губы распухли от удара, на одной из грудей расползлось багровое пятно.