Миры Филипа Фармера. т. 3. Лавалитовый мир. Гнев Рыжего Орка
Шрифт:
— Извини, Джим, — сказал доктор. — Я задумался. Ты твердо решил жить у Вайзаков? Не привлекло тебя предложение родителей переехать к ним, как только они встанут на ноги?
— Нет уж. Я останусь тут, даже когда закончу терапию. Отец, может, и был откровенен в тот момент, но боюсь, что вскорости все вернется в то же гнусное старое русло. Как-нибудь съезжу их навестить. Только не сейчас и вообще не скоро.
В последующей беседе Порсена подчеркнул трудности и опасности, с которыми сталкивается амбулаторный пациент.
— Думаю, миссис Вайзак окажет на тебя стабилизирующее влияние. Ты говорил мне, что она сторонница строгой дисциплины —
— Хорошо. Думаю, все будет в порядке.
Они поговорили о джимовой процедуре «расставания», которая уже началась. Джим пользовался методикой, разработанной другими пациентами. На соответствующей стадии терапии отрываешь обложку от первой книги цикла, а потом начинаешь отрывать страницы одну за другой, и так до конца. Потом берешься за вторую книгу — и так до последней. Джим решил, что пойдет дальше других и поместит вырванные страницы в дробилку для мусора.
Джим согласился с доктором в том, что не станет перечитывать ни одну из книг цикла. Судя по словам Джима, Порсена мог не беспокоиться на этот счет. Джим даже на их обложки не мог смотреть спокойно, так он боялся второго спонтанного возвращения.
— Никогда больше не хочу возвращаться в этого злобного сукина сына! — говорил он.
Потом они поговорили о средствах, которыми пользовались пациенты для входа в иные миры. Многие считали мантры и заклинания магическими приемами. Одной из задач терапии на последних стадиях было убедить пациентов, что все эти средства относятся к области психологии, а не магии.
— Такого явления, как магия, не существует, — сказал Порсена. — Но если пациенту удобнее считать, что он входит в другой мир с помощью магии, мы его не разубеждаем. Лишь бы получалось — это для нас главное. Но нежелательно, чтобы пациенты в стадии ремиссии или излеченные полностью продолжали верить в магию. Только, пожалуйста, не говори это тем, кто еще не достиг твоей стадии.
Когда Джиму пришло время уходить, он встал и они с доктором обменялись рукопожатием.
— Я ведь не насовсем ухожу, мы с вами будем видеться раз или два в неделю, — сказал Джим. — И все-таки это как прощание. — Он подошел к двери, но остановился на пороге. — В мирах властителей мне встречалось много тайн. Почти все я разрешил или, по крайней мере, нашел им хорошее объяснение. Но в тайну тайн так и не проник.
— Что за тайна тайн?
— Если все вселенные, кроме первоначальной, были созданы властителями, то кто создал первоначальную? И зачем?
— Только молодые способны всерьез заниматься вопросами мироздания. Когда ты достаточно подрастешь, чтобы понять, что ответов на эти вопросы нет, ты перестанешь спрашивать.
— Надеюсь, что никогда не вырасту настолько.
Порсена улыбнулся. Эта улыбка, наверное, кажется Джиму столь же загадочной, как у сфинкса. Парень, возможно, считает, что за этой гранитной египетской улыбкой скрывается мудрость веков.
И точно, скрывается.
Тайны тайн неразрешимы и в этом мире, и во всех других.
Самое большее, что может сделать человек, — это попытаться решить «мелкие» тайны. Они достаточно велики для нас.
Послесловие д-ра Джеймса Джаннини
I
Однажды, в ничем не примечательный день, одна замечательная английская девочка по имени Алиса прошла сквозь зеркало — и очутилась в причудливом фантастическом мире. Алиса была единственной в своем роде, поскольку ей удалось войти в фантазию, созданную другим человеком, а затем вернуться в альтернативный «реальный» мир. Возьмем для сравнения шизофреников и прочих психотиков — они обитают в своих собственных бредовых мирах и испытывают трудности с возвращением в реальный мир — в систему, общую для человечества. Дети тоже часто живут в тайном мире своей фантазии. Они почти не знают проблем, лавируя между двумя этими планами — фантазии и реальности, — но не умеют ввести взрослых в свой тайный мир.
Потому так и трудна работа психиатров, что им недостает волшебного дара Алисы. Каждый пациент с бредовыми идеями — истинный властелин своей собственной вселенной. Каждая такая вселенная уникальна и присуща лишь данному индивидууму. У нее своя территория, своя база памяти и свой символический язык. Если психотерапевт проникнет в такой мир, он получит возможность найти корни изначальной травмы и добиться желаемого результата. К несчастью, пациент оставляет за собой право менять свою персональную реальность, когда только захочет. У одних такие перемены происходят хаотически, у других, видимо, лишь тогда, когда им грозит неизбежное вторжение в их мир.
Знаменитый английский психотерапевт Р. Д. Лэнг создал школу, согласно которой шизофренический психоз предлагается считать альтернативным, полноценным вариантом реальности. Эта модель представляется полезной, по крайней мере, на ранней стадии терапии. Однако попытка проникнуть в суть психоза требует высокого профессионализма и большой затраты усилий. Эти затраты часто пропадали втуне. Пациент, единственный владелец своей бредовой системы, контролировал доступ в нее и менял ее форму.
Отчаявшись проникнуть за железный занавес, многие психиатры предпочитают полагаться на особый класс лекарственных средств, называемых нейролептиками, и с помощью этих средств борются с психозами. Мне всегда казалось, что это решает классическую проблему врача лишь наполовину. Нейролептики, используемые без применения других методов, снимают симптомы, но не устраняют причину расстройства. А с исчезновением бредовых симптомов может исчезнуть и ключ к причине, собственно и вызвавшей подобный бред.
Алисе удалось пройти сквозь альтернативный мир невредимой. Этому миру была присуща некоторая стабильность. Если некоторые персонажи в нем и меняли форму, например, ребенок Герцогини, основа шахматно-зазеркального мира оставалась незыблемой. Именно доступность и стабильность делает этот мир столь привлекательной альтернативой запертой наглухо зыбкой трясине, которую являет нам бредовая субреальность отдельного пациента. Бальзамом для психотерапевта, следовательно, мог бы стать мир с некими твердыми точками опоры и дверью, обеспечивающей свободный вход и выход.