Миры Филипа Фармера. Том 9
Шрифт:
— Откуда нам знать, что эти два подонка не убьют нас во сне еще раз?пробурчала Мэри Келли.
— Да мне и в голову такое не придет! — воскликнул Галл. Я переменился; я давно уже другой человек! Поверьте мне, леди, я глубоко раскаялся в своих преступлениях и пытался — вернее, пытаюсь — жить по-христиански, как учит нас святая вера. Я не только не причиню вам зла — я защищу вас от любого, кто посягнет на вашу жизнь или честь!
— Красиво заливаешь, — презрительно усмехнулась Лиз Страйд.
— Я говорю
— Я думаю, он не врет, — сказал Бертон. — Но вы, дамы, можете спать в отдельной комнате. Я скажу вам кодовое слово, и никто, кроме меня и вас троих, не сможет проникнуть в вашу спальню.
Показав им, как получить из конвертера еду и напитки, Бертон вышел. Но не отправился в свой мир, а вернулся к себе в апартаменты. Поскольку завтра предстояло обучить новичков элементарным вещам, лучше быть к ним поближе.
По пути к себе он все размышлял о том, кто же воскресил эту пятерку.
Кто бы он ни был, чувство юмора у него довольно зловещее. Но кто мог это сделать? О том, что Бертон занимается расследованием дела Потрошителя, знали только Фрайгейт и Hyp, а уж они-то не стали бы так шутить. Тогда кто? Лога и монгольский агент мертвы. Неужели — Бертону не хотелось даже думать об этом — здесь бродит еще какой-нибудь Снарк?
Только Бертон улегся в кровать, как на стене появился экран. А на нем — несчастное лицо Звездной Ложки.
Быстро говоря на эсперанто и мешая слова со слезами, она спросила у Бертона позволения прийти к нему в квартиру.
— Зачем?
— Я устала делить По с пятью другими женщинами, хотя он почти не уделяет нам внимания. То пьет со своими дружками, то занимается исследованиями. А кроме того… я не желаю его объятий.
Бертону не надо было спрашивать, чьих объятий она желает.
— Ли По в курсе, что ты мне звонишь?
— Да. Я сказала ему час назад. Он рвал и метал, а потом…
— Он не бил тебя?
— Нет, он женщин не бьет, надо отдать ему должное. По крайней мере, не физически.
— Ну и что потом?
— Потом? Ах да! Он улыбнулся, благословил меня и сказал: он, мол, надеется, что я с тобой буду счастлива. Правда, тут же все испортил, прибавив, что он в этом сомневается.
— Я хочу потолковать с ним, — сказал Бертон, вставая с кровати и надевая кильт.
Черные глаза Звездной Ложки расширились:
— Зачем? Ты думаешь, я лгу?
— Нет, конечно, нет! Просто мне не хочется, чтобы он думал, будто я боюсь встретиться с ним лицом к лицу. А кроме того, мне будет неприятно, если он решит, что я увел тебя тайком.
— О, так он не думает! Я сказала ему, что ты понятия не имеешь о том, что я тебя хочу.
— А вот это как раз вранье, — сказал Бертон, не упрекая ее, однако.
Вранье вранью рознь, и ложь китаянки относилась к «невинной» категории. А
— Нет, он не спит, но он не велел, чтобы его беспокоили. У него сейчас женщина. Он только что ее воскресил. Сказал, что она заменит меня. Бедняжка.
— Возможно, — откликнулся Бертон. — Хотя сейчас она, должно быть, преисполнена к нему благодарности за воскрешение из мертвых.
Бертон не был влюблен в китаянку. Однако он не считал любовь обязательным условием для приятной связи между мужчиной и женщиной. Он, безусловно, любил Алису — ну и куда их завела эта любовь?
— Ладно, приходи, — сказал он. — Я велю компьютеру впустить тебя.
Звездная Ложка прекратила хлюпать носом и просияла, словно солнышко на рассвете.
— Только поправлю макияж и соберу свои вещички. Ты же хочешь меня, правда?
— Не хотел бы — не приглашал, — ответил Бертон.
Заснуть ему удалось только в пятом часу.
Глава 24
Бертон позвонил трем женщинам в их спальню, а затем обоим мужчинам, которые ночевали в отдельных комнатах. Пожелав им доброго утра, он сказал, что велел компьютеру обучить их, как с ним работать. После чего пригласил их прийти вечером на еженедельное собрание восьмерки — вернее, теперь уже больше чем восьмерки.
— Потом можете делать все, что вам заблагорассудится. Я буду позванивать вам время от времени или даже загляну, если вы не против. А вы можете звякнуть мне, если возникнут какиенибудь вопросы.
Все пятеро не скрывали своего разочарования. Они явно считали, что он должен быть при них неотлучно, пока они не приспособятся к здешней жизни. Но делать было нечего.
Бертон с китаянкой позавтракали, откушав яиц au beurre noir <С пережаренным маслом (фр.).>, оладушков с черникой и инжира со сливками. Потом они полетели в маленький мирок Бертона, Телем, названный в честь мифической страны, описанной Рабле в «Гаргантюа и Пантагрюэле». Девизом ее, согласно старику-французу, было «Делай что хочешь». Бертон переиначил его в «Делай, что хочет Бертон».
Возможно, впрочем, что ему следовало назвать свой мир Багдадом-в-Башне. В центре его Бертон соорудил небольшой город с замком, похожим на место действия «Тысячи и одной ночи» в представлении романтика или голливудского продюсера. Из западного угла просторного помещения вытекала река и, обогнув город, скользила змейкой к востоку, теряясь в песках пустыни неподалеку от входа. Вокруг города бродили свирепые львы и леопарды, а также стада газелей, антилоп, страусов и прочих пустынных жителей. В речке плавали крокодилы и бегемоты, а джунгли кишели обезьянами, виверрами и птицами.