Миры Харлана Эллисона. Т. 3. Контракты души
Шрифт:
Лестиг сидел и барабанил пальцами по рулю. Правое бедро болело после падения. Рукав рубашки был оторван, а на левом плече осталась длинная, неглубокая царапина, которую он получил, продираясь через кусты. К счастью, она уже перестала кровоточить.
Наконец он выполз из машины, засунул под мышку костыль и, качаясь, точно набравшийся матрос, заковылял к двери. Над белой пластиковой кнопкой звонка была прикреплена блестящая табличка, на которой вычурными буквами красовалось выгравированное имя:
Тереза была в голубых хлопчатобумажных шортах и старой мужской рубашке, когда-то явно принадлежавшей ее мужу.
— Верн… — ее голос пресекся прежде, чем она успела сказать: «Ох», или «Что ты…», или «Мне сказали…», или «Нет!»
— Можно войти?
— Уходи, Берн, мой муж…
Изнутри дома донесся голос:
— Кто там, Терри?
— Пожалуйста, уходи, — прошептала она.
— Я хочу знать, куда уехали мама, папа и Неола.
— Терри?
— Я не могу с тобой разговаривать… Уходи!
— Что, черт возьми, здесь происходит, я должен знать!
— Терри? Кто там?
— До свидания, Берн. Мне… — Она захлопнула дверь, так и не сказав слов «мне очень жаль».
Он повернулся, собираясь уйти. Где-то вдали напряглись могучие, узловатые мышцы, горло громадного пресмыкающегося сжалось, а когти блеснули в свете звезд. Перед глазами Лестига поплыл туман, потом на одно короткое мгновение все вокруг озарил пронзительный свет. В его душе вскипела ярость. Он снова повернулся к двери, прислонился к стене и начал барабанить по ограде костылем.
В доме послышалось какое-то движение; донесся умоляющий голос Терезы, она пыталась уговорить кого-то не выходить из дома, но уже через секунду дверь распахнулась — на пороге стоял Гарри Ховард, постаревший и раздобревший, и такой злой, каким Лестиг никогда его не видел, а ведь они учились вместе в колледже — тогда-то и виделись в последний раз. Гарри был раздражен: он ожидал увидеть очередного продавца Библии, бродягу, девушку, собирающую пожертвования, или просто хулигана, но, когда он узнал Лестига, его лицо перекосила злобная гримаса.
Ховард прислонился к косяку и сложил руки на груди так, что стали особенно заметны мощные бицепсы под рукавами зеленой футболки.
— Добрый вечер, Берн. Когда вернулся?
Лестиг выпрямился, костыль больно упирался ему под мышку.
— Я хочу поговорить с Терри.
— Мы не знали, когда именно ты прикатишь, Верн, впрочем, не сомневались, что ты обязательно объявишься. Как война, дружище?
— Ты дашь мне с ней поговорить?
— А никто ей не мешает, приятель. Моя жена имеет полную свободу, когда дело доходит до разговоров с ее бывшими поклонниками. Моя жена, вот так-то. Ты понял… дружище?
— Терри? — Лестиг наклонился вперед
Гарри Ховард положил ему руку на грудь и одарил осооой, ослепительной улыбкой.
— Не делай из себя дурака, Берн.
— Я поговорю с ней, Ховард. Прямо сейчас, даже если мне придется пройти сквозь тебя.
Ховард выпрямился, продолжая держать руку на груди Лестига.
— Ах ты, жалкий, трусливый сукин сын, — проговорил он очень тихо, а потом толкнул Лестига.
Тот отлетел назад, костыль выпал из руки и покатился по ступенькам.
Ховард посмотрел вниз, и улыбка любимца женщин исчезла с его лица.
— Не возвращайся, Верн. В следующий раз я вырву твое вонючее сердце.
Дверь захлопнулась, Лестиг услышал громкие голоса, звук пощечины.
Тогда он подполз к костылю и, опираясь на стену, выпрямился. Хотел вломиться в дверь, но вовремя вспомнил, что был Лестигом, бегуном, когда-то… а Ховард играл в футбол. И сейчас играет. И будет играть по воскресеньям — с детьми, которых сделает прохладными субботними ночами в постели с Терезой.
Он вернулся к машине и долго сидел там, погрузившись в беспросветный мрак.
Лестиг не знал, сколько прошло времени, когда перед окошком мелькнула тень. Он быстро поднял голову.
— Верн?..
— Лучше вернись. Я не хочу больше причинять тебе неприятности.
— Он наверху, пишет какие-то отчеты. Когда Ховард демобилизовался из военно-воздушных сил, он получил очень хорошую работу в «Шуп Моторс». Мы нормально живем, Верн. Он так замечательно со мной обращается… о, Верн… почему?! Почему ты это сделал?
— Тебе лучше вернуться.
— Я ждала, Господи, ты же знаешь, я ждала, Верн. Но появились те ужасные статьи в газетах… Верн, почему ты это сделал?
— Да перестань, Терри. Я устал, оставь меня в покое.
— Весь город, Верн!.. Было так стыдно. Понаехали разные репортеры, люди с телевидения, они заполонили весь город, разговаривали буквально с каждым. Твоя мать и отец, и Неола, они больше не могли здесь оставаться…
— Где они теперь, Терри?
— Уехали, Верн. В Канзас-Сити, я думаю. — О Господи!
— Неола живет поближе.
— Где?
— Она не хочет, чтобы ты знал, Верн. Кажется, она вышла замуж. Мне известно наверняка, что она изменила фамилию… Лестигов здесь теперь не любят.
— Мне нужно с ней поговорить, Терри. Пожалуйста. Ты должна сказать, где она живет.
— Не могу, Верн. Я обещала.
— Тогда позвони ей. У тебя есть номер ее телефона? Ты можешь с ней связаться?
— Да, кажется, есть. О, Берн…
— Позвони ей. Скажи, что я буду ждать ее в городе до тех пор, пока она не приедет повидаться со мной. Сегодня. Пожалуйста, Терри!