Миры обетованные
Шрифт:
— Не смей снимать ремни! — крикнул мне пилот. — Мне надо ещё кое-что сделать, прежде чем я уйду от их радара.
Правой рукой он играл на клавишах и кнопках приборной доски. Флаттер стремительно падал вниз, и все же мы находились выше самых высоких горных вершин.
— Что там с Винчелом? — спросила я, страшась взглянуть назад.
— Это не тот человек, из-за которого я бы беспокоился, — бросил пилот и вновь предупредил меня: — Держись!
И снова где-то совсем рядом с бортом прогрохотал взрыв. Флаттер вошел в пике. Затем мы стремглав пронеслись над склоном
— Зевни! — приказал пилот.
Я исполнила приказание, и в тот же миг уши вновь заложило. По мере того как мы уходили от земли, напряжение возрастало; подбородок вдавило мне в горло, локти и грудь отчаянно заломило. Опять мы резко помчались ввысь, наращивая скорость. Потом все кончилось.
— И часто тебе приходится вытворять подобные номера? — спросила я.
— Достаточно часто, чтобы не разучиться их вытворять. Оттого-то мне и звонят, предлагая принять заказы. — Пилот покрутил ручку настройки радара. На экране вспыхнули три яркие точки, но их относило, как ветром листья, куда-то прочь. Они на наших глазах тускнели. — Орегонские копы мне до лампочки. Но они могут поднять в воздух пограничную авиацию. Хотя граница, конечно, очень длинная. Они должны занять верные позиции, а на это требуется время.
— А если успеют? — спросила я.
— Вероятно, попробуют нас сбить, — поморщился пилот. Он с отвращением рассматривал новую зеленую точку на экране локатора. — Правда, до сих пор им не удавалось сбить меня.
— Почему ты не вышел на связь с ними и не сообщил им, что на борту твоего флаттера безвинный человек?
— Это значило бы засветить нашу позицию. Не волнуйся. Я пройду над землей, практически касаясь брюхом колючек кактусов. Причем пройду со скоростью, раз в пять или шесть превышающей звуковую. Мы нырнем за горизонт, только нас и видели. Да, вот и Невада.
И действительно, не похоже было, что летчик сильно волнуется. Я, правда, засомневалась — в норме ли его психика?
Мы с ним, как сумасшедшие, метались из стороны в сторону, а он с неослабевающим интересом вглядывался в огоньки, мелькающие на экране радара. Мы шли очень низко над землей по очень сложной траектории, повторяющей земной рельеф. Через несколько минут пилот погасил эк-ран, откинулся на спинку кресла.
— Вот и все. Мы дома, — сказал пилот.
— Здесь они не имеют права нас преследовать? — спросила я.
— Международный инцидент. — Пилот нажал на какую-то клавишу. — Контроль. Прибыл Баркер, восемь-четыре-семь-шесть. На борту — заложница. Держу курс на Лас-Вегас. Прошу разрешения на посадку в Вегасе, два-четыре, семь-девять, сектор ОЛ.
— Поздравляем с прибытием, — ответили Баркеру по радио. — Что за заложница с тобой?
— Марианна О'Хара. Кличка — Мэри Хокинс. Заказ Ландреса Уоллиса.
— Все в порядке. Информация принята, — сказали Баркеру с земли.
— Тебе известно мое настоящее имя? — удивилась я познаниям Баркера.
— Все, что я знаю о тебе, это то, что у тебя две фамилии. — Он перевел управление флаттером в автоматический режим и закурил сигарету, развалившись в кресле. — Могу я дать тебе совет? — спросил он.
— Естественно, — сказала я. — Тут для меня все в новинку.
— Главное — не пытайся бежать, — затянулся сигаретой летчик. — Ты не умеешь управлять авиамашинами. Поэтому единственная твоя возможность выбраться из Лас-Вегаса — сесть на экспресс. Тебе придется обмануть охранников, службу безопасности. А эти люди подчас ведут себя весьма бесцеремонно.
— Пойду пешком, — сказала я. — Пешком через пустыню.
— Нет. И не только потому, что выжить там необычайно сложно, — вздохнул Баркер. — Тебя схватят, прежде чем ты успеешь отойти от города на пять километров. Не слишком-то много людей шатается пешком по окрестным пустыням. Будь доброжелательной к людям. Ландрес Уоллис, с которым, правда, я беседовал вчера лишь несколько минут, производит впечатление весьма приятного человека. Он стар. В криминальной иерархии Невады — отчаянный уголовник, занимает очень высокое положение. В Неваде он делает все, что хочет. Захочет тебя убить — убьет. Так что не лезь на рожон. Будь попокладистее.
— Полагаешь, мне уже пора войти во вкус и самой нарываться на изнасилование? — спросила я.
— Зачем такие формулировки… Ты знаешь, мне кажется, что там, в Мирах… как бы выразиться, — замялся Баркер, — вы, девочки, не возводите в разряд трагедии подобные инциденты, да?
Я чуть было не нагрубила Баркеру, но прикусила язык. По крайней мере, он не называл меня космичкой.
— Ах, конечно! — воскликнула я. — Там мы и дни и ночи напролет добиваемся права быть изнасилованными.
— Я серьезно тебе говорю: Уоллис — уголовник, но это не значит, что он непременно должен быть садистом или непредсказуемым человеком. И я преступник — тоже, верно? Но я тебя и пальцем не тронул, — пожал плечами летчик.
— Вероятно, опасался вот так же получить по морде? — Я оглянулась, чтобы кивнуть на Винчела, и у меня перехватило дыхание.
Раздавленный чуть ли не в лепешку, Винчел лежал в луже крови возле двери в туалет.
— Боже! — Пилот расстегнул воротник рубашки, подался назад, бросил косой взгляд на своего напарника, бросил ещё один взгляд, цепкий, и затряс головой. — Никуда не денешься от смерти. — Он застегнул кнопку на рубашке, настроил радиопередатчик на нужную волну. — Контроль, это снова Баркер, восемь-четыре-семь-шесть. Мне срочно нужна чистая площадка для посадки, и пришлите туда же «неотложку».
— Что случилось, Баркер?
— Труп на борту. Наверное, ещё и двух минут не прошло с тех пор, как он умер.
— Подожди-ка секунду… — услышал летчик в ответ. — Ты, значит, на высоте две тысячи метров. Вези её в Вест-Энд. Погибла заложница?.
— Нет, — процедил сквозь зубы Баркер. — Кусок говядины окочурился. Ну, все.
Чувствовалось, хотя и не так сильно, как прежде, что нарастает ускорение.
— Я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы врачи поборолись за его жизнь? — спросила я. — Разве ты не получишь ещё одну долю, то есть двойной гонорар, в случае смерти напарника?