Миры Пола Андерсона. Т. 1. Зима над миром. Огненная пора

Андерсон Пол Уильям

Он посмотрел на профиль Джилл, позавидовал ее целеустремленности, а потом сказал себе: «Брось терзаться! Дурацкое занятие в эти последние часы вдвоем».

Потом они говорили мало, потому что карабкаться пришлось долго и трудно. Когда они увидели место своего назначения, они одновременно произнесли его название и засмеялись этому совпадению. Оно должно было удовлетворять нескольким условиям: быть далеко от Улу, быть легко обнаруживаемым и таким, чтобы там мог сесть самолет. Другие места были удобнее, но здесь они могли спокойно провести вечер.

Растительность

в Валеннене была истощена не холодом, а сушью. Эволюция в Старкленде гораздо лучше приучила 't-жизнь к таким условиям. На месте их лагеря красный и желтый лес на километры отступил перед растениями другой формы, с голубыми листьями, бахромчатыми и кожистыми на ощупь. В отдалении росли кусты, еще дальше — деревья. Но там, где огромным выступом выдавались горы (народ Улу называл этот выступ Огузок Арнанака в присутствии оверлинга), с южной стороны образовалась затененная низменность. Из-под ног бил родник. Рядом с ним возвышались темно-бронзовые стволы феникса, чья развесистая крона давала дополнительную тень.

Почва была покрыта лазурным дерном, и в нем огоньками вспыхивали там и сям ярко-оранжевые вроде бы цветы. На запад плато простиралось далеко, и взгляд не встречал препятствий до самой Стены Мира.

Люди припали к воде и пили, пили. Спарлинг почувствовал привкус железа в долгожданной прохладе воды, а больше всего — щеку Джилл рядом со своей, заметил длинную светлую прядь в струе ручья. Напившись, они устроились в тени багрянца и золота. Странно было, что почва ничем не пахнет — человеческие носы не улавливали ее запаха, — но все равно оба дышали всей грудью, ощущая усталость тела после трудной дороги.

— У-ух, — сказала Джилл. — Посидим немножко, пусть усталость потом выйдет.

Спарлинг ласкал ее взглядом, выбирая слова:

— Я счастливее, чем могу выразить, когда вижу, что ты не в отчаянии.

Она встряхнула головой:

— Я не позволяю себе. Дон, Ларрека — я буду горевать потом. И мне не хотелось бы, чтобы я это делала сейчас… и тебе, Иен, тоже.

— Я хотел бы, Джилл, чтобы у меня была твоя способность — ну, твоя храбрость не печалиться.

Она криво улыбнулась:

— Ты думаешь, это получается само собой? Это борьба, и не каждый раунд я выигрываю. — Она протянула руку и взъерошила его волосы. — Давай поможем друг другу радоваться, amante [22] . Сегодня обед у капитана, потом кутеж. А завтра — в порт.

— И что тогда?

— Кто знает? — Она вдруг стала серьезной. — Я об одном тебя прошу, Иен. Обещай мне торжественно.

— Что? — Проси все, что я посмею дать.

— Дай честное слово. Что бы я ни делала, не пытайся меня остановить.

22

Любимый (исп).

— Что ты задумала? — «Самоубийство? Не может быть!»

Ее глаза скользнули вниз, пальцы стиснули колени.

— Я не могу точно сказать. Все перепуталось —

концов не найти. Но представь себе, что я решила — ехать на Землю с пропагандой в пользу Иштар. Я могу потребовать свой накопившийся отпуск, у меня есть право на поездку. Ты не можешь поехать, и я сомневаюсь, что тебе удастся купить билет, пока тянется война. Но ты мог бы меня удержать, если бы попросил остаться и быть твоей любовницей.

— Ты думаешь, что я настолько эгоист? Заставить тебя действовать против совести? Когда мы вернемся, у меня будут… обязательства, и тебе не придется тратить свою жизнь на старика, который никогда не сможет дать тебе ничего реального… — «Если я вообще там буду».

Она закрыла ему рот рукой. Он поцеловал её ладонь.

— Ш-ш, — сказала она. — Мы об этом подумаем позже, когда поймем, какой путь будет лучшим, менее жестоким. — И быстро добавила: — Понимаешь, мне почему нужно твое слово, немедленно, сейчас же. Мне надо, чтобы ты дал мне найти мой путь, как бы дело ни повернулось. Мне надо, чтобы я могла эти вопросы решать свободно.

Он кивнул. Она отпустила его, и он смог ответить:

— Да. Мне бы надо было ожидать от тебя такой просьбы. Свобода… — И он спросил себя, отчего же она поморщилась. Но она тут же настойчиво продолжила:

— Так ты обещаешь?

— Да.

Она обняла его.

— Спасибо, спасибо тебе! — Она старалась сдержать рыдания. — Я никогда ещё так тебя не любила!

Он старался её успокоить, как мог. На удивление быстро она подняла глаза с озорными чертиками и выдохнула:

— Я уже придумала, что бы это такое сделать, чему ты обещал не мешать. — И вскоре добавила: — Ага, я так и думала, что ты даже поможешь.

Позже, когда Ану повисла над вершинами пиков, они разложили костер и сварили ужин. Потом появились звезды и луны. Они немножко поспали и снова прильнули друг к другу.

Спасательный самолет прибыл в середине утра.

— Вот он летит! — крикнула Джилл. Спарлинг посмотрел туда, куда она показывала. С юга появилась слепящая искорка, увеличилась, приняла форму крылатой барракуды, пролетела высоко над ними, оставив за собой гром. Они наспех обнялись последний раз и выбежали из-под скалы и деревьев в жару и свет под обнаженным небом, чтобы их могли увидеть.

Самолет пошел на снижение. Джилл присвистнула.

— Это же большой Буджум, — сказала она. «Вицлипуцли, — узнал модель самолета Спарлинг. — Шесть пулеметов, три пушки, излучатель энергии и пара килотонных ракет». У него в голове чуть шумело, но это чувство вдруг исчезло от наплыва возбуждения.

Передатчик на руке пискнул. Он нажал кнопку, и голос Дежерина спросил:

— Эй, на земле! Все чисто?

— Все чисто, — ответила Джилл. — Присоединяйтесь к компании.

Самолет так и сделал. У Спарлинга забилось сердце. Был ли офицер на борту один, как он говорил раньше? Датчики, компьютеры и прочее, но ведь машина все-таки слишком сложна для одного. «Мне бы немножко хотелось, чтобы он был с экипажем или…» Машина остановилась. Они побежали к ней.