Миры Пола Андерсона. Т. 9. Три сердца и три льва. Буря в летнюю ночь
Шрифт:
Ее голова легла ему на грудь.
— Нет, нет… — выдавил он. — Я не верю тебе…
— О скорбная перемена! Где тот мужчина, которого я обнимала на Авалоне? Ты забыл, как принесла я тебе в дар столетия своей любви и молодости! — Все это звучало до пошлости банально, но блеск ее темных глаз околдовывал Хольгера. — Я не зову тебя в ряды Хаоса, милый, во зачем тебе война с ним? Вернемся на Авалон, Хольгер! Вернемся на счастливый наш Авалон!
У Хольгера пропало желание противиться ей. Она искренна, подумал он. Пусть она хочет вывести его из игры накануне решающих битв, но вместе с тем
— Мы не виделись вечность, — шептала она, — а когда встретились, ты даже не поцеловал меня…
— Это… — Он кашлянул. — Это нетрудно исправить…
Их губы встретились. Высокая теплая волна подняла Хольгера… Он уже не мог думать о чем-то другом, не мог и не хотел.
— О-о! — вздохнула она. — Мой повелитель! Еще… Целуй меня, целуй…
Он обнял ее, но боковым зрением заметил, как что-то мелькнуло в кустах. Он поднял голову и увидел Алианору верхом на единороге.
— Хо-о-ольгер! — звала она, не замечая их. — Хо-о-оль… О!
Единорог увидел Моргану, встал на дыбы и, сбросив всадницу, умчался прочь, негодующе фыркая. Алианора, вскочив, уставилась на них.
— Ну вот, теперь он ко мне не вернется, — ни к селу ни к городу пожаловалась она. — Видишь, что ты наделал. — Она всхлипнула.
Хольгер выпустил из объятий Моргану.
— Уберите с моих глаз эту деревенскую девку! — гневно крикнула королева фей.
У Алианоры мигом высохли слезы.
— Убирайся отсюда сама! — закричала она. — Оставь его в покое, мерзкая ведьма!
— Хольгер! Если эта недозрелая девица сейчас же не оставит нас!..
— Недозрелая?!. — задохнулась от возмущения Алианора. — Ты! Зато ты давно уже перезрела!
— Соплячка!
— Старуха!
Хольгер ошалело крутил головой.
— Какая ты храбрая, дева-лебедь! — воскликнула фея Моргана. — Или ты только что снесла особенно удачное яйцо?
— Для этого мне нужно бы поучиться кудахтать у старых квочек!
— Ах так, прекрасно! В облике курицы тебе это будет проще! — Королева ядовито улыбнулась и стала делать руками быстрые пассы.
— Эгей! — подскочил к ней Хольгер. — Без этих штучек!
Он не собирался делать этого, но плохо рассчитал дистанцию, и получилось так, что он грудью толкнул ее в плечо. Моргана покатилась по траве.
— Прошу прощения, — Хольгер протянул ей руку.
Она оттолкнула руку и быстро вскочила. Гнев стер все краски с ее лица — оно было холодным и бледным.
— Что ж, друзья, — произнесла она, — У вас своя дорога у меня своя. Но мы обязательно встретимся — Она неприятно хихикнула, взмахнула рукой и исчезла. Воздух с хлопком заполнил образовавшуюся пустоту.
Теперь Алианора разрыдалась по-настоящему, уткнувшись в ствол дерева и спрятав лицо в ладони. Хольгер подошел и тронул ее за плечо. Она стряхнула его руку.
— Уйди! — всхлипнула она. — Ступай к своей… своей ведьме… если она… тебе нравится…
Что толку было оправдываться?
— Иди, иди, — шмыгая носом, гнала его Алианора, — никто не заплачет… Сколько угодно…
Только женских слез Хольгеру и не хватало, Он крепко взял ее за плечи, развернул
— Слушай. У меня с ней ничего не было, понятно? И никогда не будет. Запомни это. А теперь скажи: пойдешь со мной, как взрослая, или тебя нести, как ребенка?
— Как взрослая! — Она выскользнула из его рук и побежала вперед.
Хольгер раскурил трубку и всю обратную дорогу пыхтел ею. К черту! К черту! Жаль только, что он опять ничего не помнит, а ведь в объятиях Морганы к нему стала возвращаться память. Жаль. Зато теперь все расставлено по своим местам: с сегодняшнего дня Моргана станет самым лютым его врагом.
И тут ничего не поделаешь.
А ему предстоит долгий путь. Он взял Алианору за руку, и они вышли к лагерю.
Глава 12
Этой ничью их не беспокоил никто. Но, по мнению Хуги, это могло означать только одно: им готовят что-то посерьезнее, чем балаган с жителями ночи. Хольгер разделял пессимизм карлика.
Они проснулись чуть свет и сразу пустились в путь. Теперь у них было только одно верховое животное на троих. Алианора, разумеется, могла бы сопровождать их по воздуху, но лебеди не умеют парить, а потому быстро устают. А Папиллон, несмотря на свою необычную силу и выносливость, не мог нести на спине тройной груз с прежней скоростью. До того, как они тронулись в путь, Алианора поднялась высоко в небо и с высоты выбрала удобный для них маршрут. К вечеру Хольгер надеялся достичь перевала, за которым она заметила первые следы человека — несколько уединенных ферм.
— Там, где живет хоть несколько человек, — объяснила она, — если, конечно, они не варвары и не преступники, мы обязательно найдем хоть клочок освященной земли или даже церковь. Там мы будем в безопасности.
— Если это так, — сказал Хольгер, — и каждая церковь — преграда для Срединного Мира, то как он может рассчитывать на захват этих земель?
— Во-первых, у них есть союзники среди существ, которые не боятся ни света дня, ни священных молитв. Это животные вроде вчерашнего дракона или злобные гномы, обладающие душой. Таких помощников у них, правда, мало, да и те слишком глупы, чтобы на них можно было всерьез положиться. Главная их опора — это люди, перешедшие на сторону Хаоса. Чернокнижники, ведьмы, разбойники и убийцы, язычники и дикари. Этим ничего не стоит осквернить священное место и уничтожить его защитников. И тогда на вытоптанную ими землю смогут опуститься голубые сумерки Срединного Мира. Каждый такой шаг будет теснить Порядок, а близость Хаоса — будить в людях страх, зло и жестокость.
Солнце уже село, когда они достигли наконец перевала. Лес остался внизу, вокруг были только голые камни с редкими пучками травы. Папиллон фыркнул и помотал головой.
— Бедный, бедный, — потрепала его по шее Алианора. — Тебе сегодня досталось. А в награду за труды — только жалкие сухие колючки.
Она нашла углубление в скале и налила туда воды из бурдюка. Хольгер дождался, когда конь утолит жажду, и тщательно вытер его попоной. Он уже перестал удивляться собственной сноровке в уходе за жеребцом, но никак не мог понять, откуда в нем столько нежности к этому бессловесному существу.