Миры Роберта Хайнлайна. Книга 20
Шрифт:
– Полагаю, что мог бы. В пользу этого «трудного дитяти»?
– Именно. Мне очень хочется поскорее убрать его тряпки с глаз долой.
А то воздух здесь никак не очистится.
– Ну так давай избавимся от них!
И я, спустив все шмотки Билла, кроме ботинок, в мусоропровод, тщательно вымыл руки под краном в кладовке.
– Гвен, я не думаю, что из этого дурачка можно еще что-нибудь вытянуть. Мы оставим ему кое-какую одежду и смоемся отсюда. Или смоемся, не оставляя никакой одежды…
Гвен удивленно воззрилась на меня.
– Но ведь прокторы
– Естественно! Дорогая женушка, этот парнишка рожден отщепенцем, и прокторы рано или поздно должны его схватить. А что они делают с «ночными ходоками»? Ты слышала что-нибудь об этом?
– Нет. Абсолютно ничего.
– Не думаю, что они отправляют таких типов обратно на Землю. Это слишком дорого для Компании и нарушало бы экономический баланс Голден Рула. Кроме того, здесь нет ни тюрем, ни карцеров, так что возможности ограничены. Значит…
Гвен озабоченно ответила:
– Не думаю, что приятно услышать продолжение твоей мысли!
– Да, оно не из приятных. За этой дверью, не прямо в поле зрения, но наверняка поблизости, притаилась парочка бандитов, замышляющих недоброе против нас, во всяком случае – против меня. И если Билл останется здесь – а он ведь не выполнил работенки, на которую его наняли! – как ты думаешь, не скормят ли они его крысам?
– Уф…
– Вот именно, «уф»! Мой дядюшка имел обыкновение говорить так:
«Никогда не поднимай брошенного котенка, если не задумал взять его к себе!» Так что же, Гвен?
Она вздохнула.
– По-моему, он не такой уж плохой парнишка. Вернее, может стать неплохим, если хоть кто-нибудь о нем позаботится…
Я эхом вздохнул в ответ:
– Остается только одно…
Глава 6
Нечего запирать сарай после того, как его ограбили!
Трудновато дать человеку по сопатке через экран терминала. И даже если не прибегать к столь прямому методу воздействия, все же дискуссии по компьютерной сети вряд ли принесут вам удовлетворение. Тем более что ваш оппонент простым нажатием или поворотом тумблера сможет отключить или отфутболить вас к нижестоящему чиновнику.
Зато если вы физически присутствуете в его офисе, то ничего не стоит оказать сопротивление его наиболее убедительным аргументам, попросту притворившись еще более неподатливым идиотом, чем он сам. Скажем, плотно усесться на месте и твердить «нет!». А еще лучше упрямо молчать. Вы поставите его перед необходимостью либо уступить (если он окажется столь разумен), либо выбросить вас за дверь (применив силу).
Но последнее не очень вязалось с общественным имиджем того, с кем я намеревался пообщаться.
Исходя из этих соображений я решил нанести неожиданный визит мистеру Миддлгаффу или кому-нибудь на том же иерархическом уровне в его офисе. Но до этого стоило посетить лично ведомство самого Менеджера. Я не лелеял надежды воздействовать на мистера Миддлгаффа, наделенного, ясное дело, определенной властью, которую он и реализовал с бюрократическим бесстрастием («желаем вам приятного дня» – не иначе!). Не особо рассчитывал я и на помощь самого Менеджера, но, по крайней мере, если Менеджер выкинет меня, то мне уже не грозит новая трата времени на апелляцию в высшие инстанции.
Голден Рул, будучи частным владением Компании, не подлежал воздействию какого-либо внешнего кодекса законов и, реализуя собственный суверенитет, признавал лишь верховную власть Менеджера («Его Божественное Единовластие»!), который ни с кем не считался, а тем более – со своими младшими партнерами. Любые решения нижестоящих чиновников носили лишь рекомендательный, но отнюдь не окончательный, характер. Никакой возможности для многолетних тяжб, никаких апелляций или кассаций. Судебное крючкотворство и волокита, столь характерные для демократических государств на Земле, тут не проходили. В течение пяти прожитых здесь лет я мог припомнить всего несколько случаев судебного разбирательства, но в каждом из них Менеджер выступал в качестве Верховного судьи, и приговоренные в тот же день изгонялись из Голден Рула.
В системе такого рода нечего было и говорить о судебных ошибках. Если же добавить к сказанному, что профессия законоведа, так же как профессия проститутки, здесь не регистрировалась, хоть и не запрещалась, то станет ясно, что юриспруденция в такой пирамиде управления не могла иметь ничего общего с традиционной практикой на Земле. Правосудие в Голден Руле могло быть близоруким, а то и вовсе слепым, но медленным – никогда!
Мы оставили Билла в вестибюле офиса Менеджера с нашим багажом: чехлом и узлом, чемоданами Гвен и японским деревцем, предусмотрительно политым в ее квартире. Биллу было строго наказано сидеть на чехле, беречь деревце пуще жизни (так велела Гвен) и присматривать за остальными вещами.
Мы отпечатали наши имена на электронной панели, после чего уселись в кресла. Гвен достала из сумки игровую приставку «Касио» и спросила:
– Во что предпочитаешь сыграть, милый, – в шахматы, трик-трак, лото или японское «го»? А может, карты?
– Ты что, собираешься долго ждать?
– Собираюсь, сэр. Если только мы не подожжем этого мула.
– Наверное, ты права. Но вот задача: как развести огонь, не сжигая при этом весь фургон? А может, черт возьми, и фургон сжечь? Что скажешь?
– Мы можем прибегнуть к старым добрым приемам: «мой муж все знает» или «ваша жена все обнаружила!». Впрочем, в нашем случае невредно применить и нечто новенькое, ибо предыдущие варианты основательно обросли бородой. Например, я могу изобразить родовые схватки. Они всегда привлекают внимание.
– Но ты не очень-то смахиваешь на беременную!
– Давай поспорим: ведь пока что толком меня никто не разглядел. И если я проведу пять минут в дамском туалете, то и ты подумаешь, что я на девятом месяце. Я эту уловку, Ричард, освоила много лет назад, работая в страховой компании. На нее всегда клюют и впускают.