Миры Роберта Хайнлайна. Книга 3
Шрифт:
— Но отец просто должен…
— Разумеется, должен, если хочет выздороветь. — Она никак не могла решить, стоит ли упоминать, что стоимость временного прыжка оставит Рода практически без средств, но в конце концов пришла к выводу, что это лишнее. — Однако мама ничего такого не должна.
— Как же? Она должна быть с отцом.
— Да? Сам посчитай. Она предпочла оставить тебя одного на двадцать лет, чтобы провести с отцом две недели. Или можно еще так сказать: она предпочитает оставить тебя сиротой вместо того, чтобы овдоветь на двадцать лет.
— Я думаю, ты к ней несправедлива, — медленно произнес Род.
— Я же не критикую. Мама
— Передо мной?
— Да, перед тобой. Я уже давно сама по себе. Если ты захочешь все же попрощаться, это чувство вины может проявиться и как самооправдание, и как самовластие; они могут выместить свое чувство вины на тебе, и всем от этого будет только плохо. Мне бы не хотелось, чтобы так вышло. Ты теперь — вся моя семья.
— Может быть, ты права.
— Ну не за красивые же глаза мне поставили в свое время высший бал по логике эмоций и военному руководству. Человек — существо не рациональное, а скорее рационализирующее. Ладно, давай посмотрим, что ты собираешься брать с собой.
Элен пробежала глазами его список и взглянула на снаряжение.
— Боже, Род, сколько же ты набрал барахла! Прямо как Твидлдам, который собрался на войну, или Белый Рыцарь!
— Вообще-то я собирался сократить список, — ответил Род смущенно.
— Надеюсь!
— Послушай, Элен, а какое мне лучше взять ружье или пистолет?
— Что? На кой черт тебе ружье?
— Ну как же? Я ведь неизвестно с чем там могу столкнуться. Дикие звери и все такое. Мастер Мэтсон подтвердил, что мы должны опасаться диких животных.
— Я сомневаюсь, что он посоветовал бы тебе брать с собой ружье. Судя по его репутации, Мэтсон — человек практичный. В этом путешествии, дитя ты малое, тебе отводится роль кролика, пытающегося убежать от лисы. Запомни, ты — не лиса.
— В смысле?
— Твоя единственная задача — остаться в живых. Не проявлять чудеса храбрости, не сражаться, не покорять планету, а только остаться в живых. В одном случае из ста ружье может спасти тебе жизнь, в остальных девяносто девяти оно лишь затянет тебя в какую-нибудь историю. Мэтсон, без сомнения, взял бы ружье, да и я тоже. Но мы-то уже стреляные воробьи, мы знаем, когда не надо им пользоваться. И еще учти. В зоне проведения испытаний будет полно молодых сопляков, которым не терпится пострелять. Если тебя кто-нибудь подстрелит, уже не будет иметь никакого значения, есть у тебя ружье или нет — ты будешь мертв. Но если оно будет у тебя, ты почувствуешь себя этаким суперменом и когда-нибудь просто забудешь про маскировку. Когда у тебя нет ружья, ты знаешь, что ты — кролик, и всегда осторожен.
— А ты сама брала ружье, когда сдавала выживание?
— Брала. И потеряла его в первый же день. Чем спасла себе жизнь.
— Как это?
— Я просто убежала от бессмеровского гриффина, а было бы у меня ружье, наверняка попыталась бы его пристрелить. Слышал про бессмеровских гриффинов?
— Э-э-э… Спика-V?
— Спика-IV. Я не знаю, как много экзозоологии вам сейчас преподают, но, глядя на наших рекрутов-недоучек, можно подумать, что в рамках этой новомодной системы «функционального образования» вообще запретили учиться и занимаются только развитием нежной трепетной личности. Ко мне однажды попала девица, которая хотела… Впрочем, ладно. Про гриффинов я тебе скажу самое главное: у них попросту нет ни одного жизненно важного органа. Нервная система у этих тварей децентрализована и система ассимиляции тоже. Есть только один способ быстро убить гриффина — пропустить его через мясорубку, а стрельба для него — как щекотка. Но я тогда этого не знала и, будь у меня ружье, наверняка узнала бы, только вряд ли кому уже рассказала. Он преследовал меня трое суток, что пошло на пользу моей фигуре и дало мне время поразмыслить о философии, этике и практических принципах самосохранения.
Род не стал спорить, но по-прежнему считал, что огнестрельное оружие — штука удобная и полезная. Когда на бедре висит пистолет, он всегда чувствовал себя выше, сильнее, увереннее — одним словом, хорошо себя чувствовал. И вовсе не обязательно его применять, кроме, может быть, самых крайних случаев. Род прекрасно знал, как важно уметь маскироваться и прятаться; никто в группе не умел подкрадываться так же незаметно, как он. Сестра, конечно, отличный солдат, но и она знает не все…
Однако Элен продолжала:
— Я знаю, какое это приятное чувство, когда на боку пистолет. Сразу чувствуешь, что глаза у тебя мечут молнии, роста в тебе три метра, хвост трубой и весь ты покрыт волосами, как пещерный человек. Ты готов ко всему, и тебе даже хочется приключений. Вот тут-то и кроется опасность, потому что все это тебе только кажется. Ты — слабый, голый эмбрион, которого на удивление легко убить. Ты можешь таскать с собой штурмовое ружье с прецизионным прицелом на два километра, но у тебя все равно нет глаз на затылке, как у птицы-януса, и в темноте ты все равно не видишь, как пигмеи Тетиса. Пока ты целишься во что-нибудь впереди, смерть запросто может подкрасться сзади.
— Да, однако вся твоя рота ходит с ружьями, сестренка.
— С ружьями, радарами, гранатами, приборами ночного видения, газами, помехопостановщиками и еще всякими штуками, которые мы без особой в том уверенности считаем секретными. Ну и что? Тебе же не крепость штурмовать. Иногда мне приходится посылать девчонок на разведку. Задача: попасть туда, заполучить информацию и вернуться живой. Как, ты думаешь, я их снаряжаю?
— Э-э-э…
— А вот как. Прежде всего, я никогда не выбираю ретивых молодых рекрутов. Я посылаю кого-нибудь из закаленных ветеранов, которых очень трудно убить. Она раздевается до исподнего, красит кожу в темный цвет — если кожа уже не темная — и отправляется на разведку с голыми руками, иногда босиком, безо всего вообще. Я не потеряла так ни одного разведчика. Когда ты беспомощен и незащищен, у тебя действительно отрастают глаза на затылке, а нервные окончания сами тянутся во все стороны и буквально ощупывают местность. Мне эту науку преподала, еще когда я была хвастливыми зеленым рекрутом, сержант, очень опытная женщина, которая по возрасту годилась мне в матери.
На Рода это произвело впечатление, и он медленно произнес:
— Мастер Мэтсон сказал, что, будь его воля, он отправил бы нас на испытания с голыми руками.
— Доктор Мэтсон — разумный человек.
— Хорошо, а что бы взяла ты сама?
— Повтори мне условия.
Род перечислил пункты объявления об экзамене. Элен сдвинула брови.
— Не так уж много данных… От двух до десяти дней означает, скорее всего, пять. Надеюсь, у тебя есть термокостюм.
— Нет, но у меня есть военный комбинезон. Я подумал, что возьму его с собой, а затем, если зона испытаний окажется не очень холодной, оставлю у ворот. Жалко будет его потерять: он всего полкило весит, да и стоит недешево.