Миры Роджера Желязны. Том 15
Шрифт:
Элиза.Не за что, Том.
Гарден.Пока!
Элиза.Держи меня в курсе.
Нотариус в ломбарде удовлетворился отпечатком большого пальца в качестве идентификации и выдал водительские права, которые уже ждали в терминале «в соответствии с вашим телефонным заказом». На карточке была голограмма его лица — изображение, взятое, должно быть, из досье в налоговом управлении.
Прежде чем уйти из ломбарда, он потратил часть своих долларов на новый бумажник и подержанную электронную записную книжку. Через нее он мог подключаться к телефонной сети.
На почте клерк потребовал для паспорта настоящую фотографию, а не заверенную компьютерную распечатку. Ее можно было сделать на месте. Приверженность госдепартамента таким старомодным вещам показалась Тому Гардену гарантией незыблемости порядка, особенно порядка бюрократического. Это было также реверансом в сторону ограниченных технологических возможностей развивающихся стран, куда мог отправиться владелец американского паспорта. Как ни странно, плоское зернистое изображение походило на него точно так же, как отражение в зеркале по утрам — радужная голограмма не была на это способна.
Покидая почту, он любовался новым документом, его бугристой кожаной обложкой и золотыми печатями.
Чтобы попасть в подземку, нужно было купить проездной. Он отдал одну из своих новеньких пятидесятидолларовых бумажек на приобретение гибкой карточки, вставил ее в турникет и прошел на среднюю платформу. С нее он мог сесть на любой поезд, в южном направлении или в северном, какой быстрее подойдет.
Платформа была почти пустая. Среди дня в подземке было затишье: вырвавшиеся из каменно-асфальтовых джунглей толпы давно уже уехали на побережье, где они могли посидеть на рассыпчатом песочке и посмотреть на океан — хотя, конечно, упаси Бог, не лезть в воду, — а возвращаться домой этим загорелым массам еще было рановато.
На дальнем конце платформы стояли два человека. Стараясь не пялиться в ту сторону, Гарден рассматривал их украдкой. Одним из них была женщина крепкого сложения и неопределенного возраста. Другой был маленький, щуплый, с быстрыми движениями — ребенок. Прямое хлопчатобумажное платье цвета хаки скорее подчеркивало, чем скрывало полноту женщины. Сердце Гардена беспокойно забилось, когда он вглядывался в нее: не могло ли платье оказаться одним из длинных плащей, скрывающих кольчугу? Если так, то ребенок мог оказаться просто прикрытием, беспризорником, нанятым на улице за доллар.
Пока он рассматривал эту пару, теперь уже открыто, не скрываясь, его вновь приобретенные способности концентрировали внимание на определенных особенностях: то, как она переступала ногами; форма ее плечей и бедер; внимание, которое она уделяла ребенку, закрывая его от пристального взгляда Гардена, вместо того чтобы прикрыться им как щитом. Все это говорило ему яснее слов о том, что это настоящая, не притворная семья. Теперь Гарден мог не обращать на них внимания и заняться изучением карты маршрута на стене.
Первым подошел поезд на южное направление. Он вошел в дверь не сразу, как она открылась, а секунды две спустя заметил не без облегчения, что женщина и ребенок остались на месте. Вагон был пуст, через передние и задние окна было видно, что два соседних вагона тоже почти пусты. Всего несколько человек сидели поодиночке и парами, глядя прямо перед собой. Никто не обращал на него внимания.
Том Гарден выбрал двойное сиденье посередине вагона и сел с краю, готовый к нападению. Может, было бы лучше остаться на ногах возле двери. Но Гардену не хотелось изображать из себя мишень. Кроме того, до ближайшей остановки было восемь километров тряской езды.
Когда поезд подъехал к Барнегату, Гарден оглядел платформу, и сердце его упало. Шестеро мужчин в камуфляже ждали плотной группой. Когда поезд замедлил ход, они распределились, чтобы заблокировать двери трех вагонов.
Как они узнали, что он поедет этим поездом?
Новое гибкое сознание Гардена мгновенно решило задачу: у помощников Александры — и там, в доме на берегу, и здесь, на материке — были рации. Ей нетрудно было предвидеть, что любой житель Босуоша (она, в конце концов, была одним из них), которому надо быстро уехать, сядет в подземку Исходя из этого она разместила свою команду на первых остановках в обе стороны от Уэртауна, который был ближайшей станцией от места исчезновения Гардена.
Если точно знать, по какой тропинке побежит лисица, можно просто перерезать ей путь. И не надо тогда преследовать ее по грязи и бурелому.
Когда открылись боковые двери, трое мужчин вошли в вагон и встали по бокам сиденья. Их спутники тут же перешли через соединительные двери из соседних вагонов. Все шестеро плотно окружили сидящего Гардена. Один из них заговорил.
— Добрый день, мистер Томас Гарден. — Это был Итнайн, палестинский боевик, который однажды спас ему жизнь, человек с фортепианной струной. — Мы получили приказ доставить вас живым и относительно невредимым, сэр. Мои люди и я поклялись исполнить этот приказ в точности. Мы знаем о вашем опыте в боевых искусствах. Вы можете вывести из строя одного или двоих из нас прежде, чем мы справимся с вами, но в конце концов преимущество будет на нашей стороне. Я, однако, верю в то, что ваша порядочность не позволит вам убивать людей, которые готовы положить свои жизни за то, чтобы сохранить вашу. Могу ли я попросить вас пройти с нами тихо, без сопротивления?
Мозг Гардена оценивал шансы. Шесть к одному не в его пользу, учитывая, что эти шестеро — преданные фанатики. Боец класса Гардена может вырубить троих, даже четверых противников, но один из них обязательно сломает его защиту и повалит. И тогда из него сделают отбивную.
Да, но ведь Итнайн только что сказал, что они не убьют его, что они готовы сами дать себя убить ради того, чтобы «доставить его» на место. Обозначить таким образом свои цели и намерения было стратегическим просчетом Итнайна. Если бы Гарден отважился принять его слова на веру, то информация об их добровольном воздержании от членовредительства может свести их шансы к пропорции один к одному.
Так что команда Итнайна вынуждена будет терпеливо подставлять себя под его удары. Или же попытаться как-то утихомирить его.
И тут он осознал скрытый смысл вступительной речи Итнайна. Тому Гардену придется убить или крепко покалечить шесть здоровых мужиков, чтобы обеспечить себе свободу. А где-то там, за ними, на линии, поджидают еще шесть, дюжина, сотня. Он изойдет кровавым потом, даже просто перемалывая их по одному.
Лучше оставить мысли о сопротивлении и идти тихо.
— Ладно, — сказал он. Теперь он сидел, расслабившись и улыбаясь.