Миры Роджера Желязны. Том 17
Шрифт:
— Хи-хи-хи, теперь я тебя насквозь вижу, лисья морда! — тихонько пробормотал Рогнир — потому что это был именно он. — Вот куда ты клонишь! Насквозь тебя вижу, Аззи! Эти козни ты затеял в корыстных интересах и своего брата беса продал, чтобы выгадать на падении другого!
С тех пор как Аззи насильно уволок его расчищать поле после шабаша ведьм, все в жизни Рогнира пошло кувырком. На пирушку гномов в Монпелье он, конечно, опоздал. Там собирались разные кланы, но к его приходу все разошлись. Он увидел лишь раскиданные по залу пустые винные бочонки. По дороге домой ему пришлось рыть много новых туннелей, а дома поджидала новая беда — кто-то в его отсутствие забрался в сокровищницу и унес все добро. Разумеется, сокровища были зарыты еще в нескольких местах — ни один порядочный гном не зарывает все свои драгоценности в одном месте; однако потеря была все же существенной. У Рогнира сложилось ощущение, что его невзгодам теперь не будет конца.
Грубое обращение Аззи на Ведьмином шабаше тоже все еще не давало покоя гному. Он мечтал отомстить обидчику — о, у гномов долгая память на обиды! Скорее горы разрушаются водой и выветриваются, чем гном забывает обиду.
И теперь Рогнир довольно потирал руки: у него есть сведения, с помощью которых можно основательно подгадить паршивому черту! Надо только правильно использовать услышанное.
Поразмышляв, он составил план действий, вышел из таверны и направился прочь из Вавилона. За стенами города он нашел вход в подземную систему туннелей, прорытых гномами, — эти туннели ведут куда угодно как в пространстве, так и во времени. Рогнир чрезвычайно спешил — у него в голове созрел отличный план.
Глава 3
Харон принял в тот день на борт довольно занятных покойников. Он подобрал троих рыбаков, утонувших у берегов Спарты, где их застигла пришедшая с севера внезапная буря.
У рыбаков не оказалось ни гроша, чтобы оплатить переправу через Стикс, но они божились, что за них заплатит двоюродный брат, некий Адельфий из Коринфа, который заведует благотворительным фондом обеспечения паромной перевозки мертвых душ. Они пояснили, что требуемый с каждого за переправу один обол уже помещен на банковый счет в Коринфском филиале Главэллинбанка. Харону остается только зайти туда или послать своего представителя, и можно в любой момент получить сполна плату за их перевоз.
Харону это пришлось очень не по душе. Он был старомоден: деньги на бочку, и никаких кредитных карточек. Видать, эти рыбаки норовят его надуть и проехаться бесплатно!.. Сперва Харон наотрез отказался перевозить сомнительных пассажиров. Но в его команде, набранной из мертвых душ, был один банкир по имени Озимандия — однофамилец царя, убитого на Корфу во время мятежа, зачинщиками которого были греческие шпионы. Этот краснобай убедил его, что рыбаки предлагают разумную сделку. И все равно Харону это было не по душе. Старик крепко отставал от времени — он очень удивлялся, что в тех странных портах странных городов, куда ему временами приходилось заходить для починки парома, отказывались принимать оболы и насмешничали: дескать, ну и чудные у тебя деньги, старикан, такие нынче не в ходу!
Но это были досужие сетования. Настоящая беда заключалась в том, что паром пропорол днище на камнях и сел на мель в том месте Стикса, где никаких камней и мелей сроду не водилось.
Место, куда паром мертвых занесло явно по чьей-то злой воле, было совсем гиблое.
Громко и противно хлюпала вода в болотистом затоне. Кругом темень — на хмуром низком подземном небе светила тощая подземная луна. Неутомимый легкий бриз пованивал дохлой рыбой, и белые барашки невысоких волн ошлепывали борта корабля. Поблизости на берегу на корявых деревьях висело несколько удавленников, они размахивали руками и умоляли снять их с веток. Но у Харона на борту своих покойников было более чем достаточно: десятка три на его не очень-то большом суденышке. Одни тени резались краплеными картами в дурака на полубаке, другие, по пояс голые, сидели и болтали, свесив ноги за борт, третьи спрыгнули в воду и играли в поло в болотной жиже — с визгами и криками, причем мячом служила чья-то мертвая голова, которую они выудили из реки.
Харон направился к Фаусту и накинулся на него:
— Это все ваша вина! Что теперь будем делать?
— Я тут бессилен, — отвечал Фауст, — это вина проклятого демона Аззи. Мерзавец наворожил мне несчастье! Или подсунул некачественного духа странствий.
— Ну и вышвырните этого духа за борт к такой-то бабушке! — завопил Харон.
— От этого будет совсем худо, — сказал Фауст, огорченно качая головой.
— Куда уж хуже? Вы не философствуйте, доктор, а решайте, как нам быть, и побыстрее! А то за борт вышвырнем вас!
Фауст невольно взглянул в покрытые рябью черные воды Стикса. Под ними копошились какие-то неясные тени — Фауст знал, что под водами Стикса существует целый мир, совершенно неизвестный человечеству. Он испытал укол соблазна попасть в него. Может, и впрямь плюнуть на все — ведь жизнь суета сует и всяческая суета! — и нырнуть в эти воды забвения? Пусть бросят его за борт — какая разница, как сдохнуть…
Есть что-то извращенно-упоительное в такой судьбе — стать вечно утопающим в этих водах, присоединиться к сонму жителей здешнего илистого дна!
Тут он вскочил на ноги и стряхнул безобразные мысли. Да разве я не Фауст? Смеет ли Фауст предаваться унынию и отдаваться в лапы отчаяния? Оставим это натурам более мелким. Силой своего духа он найдет выход из самой безвыходной ситуации!
И вдруг он ощутил как бы слабый свет в туманной дали. Ужели над водами Стикса возможно увидеть что-то радующее глаз? Фауст прищурился и определил источник своей внутренней радости: из тумана выплывала лодчонка, а в лодчонке сидел человечишка и ловко-ловко, быстро-быстро орудовал веслом, — и именно от него исходил тот свет надежды, который ощутил Фауст.
— Какой же это наглец посмел заплыть в мои воды? — сказал Харон.
— Дружище, — усмехнулся Фауст, — вы пока что не приватизировали Стикс!
Вскоре лодчонка причалила к борту хароновского парома. Гребцом оказался знакомый нам гном Рогнир. На нем была оранжевая ветровка, густую шевелюру скрывал большой капюшон.
— Эй, на судне! У вас среди пассажиров случаем нет доктора Фауста?
— Есть, черт бы его побрал, — сказал Харон. — А ты кто такой?
— Меня зовут Рогнир. Я прибыл из совсем другого мира, но вас я знаю. Здорово, Харон! Чего ради вы заплыли в эту гиблую заводь? По пути сюда я видел пристани и причалы, переполненные мертвыми душами, которые заждались переправы! Они шумят и беснуются, и у всех в руках по оболу.
— Пропади все пропадом! — запричитал Харон. — Ошиваюсь тут, а бизнес стоит! Мой паром в таком неподобающем месте потому, что один гад наслал на него проклятие — думаю, заговорил мое рулевое весло. Короче, Рогнир, взбесилось мое дорогое суденышко и пошло кругами, кругами, и набрело на эту мель, единственную на сто миль, и засело намертво, как поп в трактире за свиной бок. А тебя какая нелегкая принесла в эти края?
Рогнир коротко пояснил, что разыскивает Фауста, для которого у него очень важные новости.