Миры Роджера Желязны. Том 2
Шрифт:
— Я знаю этого человека, — говорит она, едва шевеля оранжевыми губами, — ведь это он говорил со мной в другом зале.
— Об этом мне известно, — говорит Анубис, — но кто он?
— Он тот, кто заговорил со мной.
— Это не ответ. Ступай трахаться вон с той фиолетовой ящерицей. — Ну а ты, старик?
— Он говорил и со мной.
— Знаю. Можешь ли ты назвать его?
— Не могу.
— Тогда ступай плясать на том столе и не забудь полить вином себе голову. Ну а ты, Черныш?
— Этот человек говорил и со мной тоже.
— Ты знаешь его имя?
— Не знал, когда он спросил меня…
— Так сгори! — кричит Анубис, и пламя падает с потолка, плещет из стен, и от черного карлика остается лишь горсточка пепла, которая легким облачком рассеивается над иолом, лаская щиколотки замерших танцоров, перед тем как пасть прахом.
— Видишь? — говорит Анубис. — Некому назвать тебя твоим прежним именем.
— Вижу, — говорит человек. — Но последний вроде бы собирался сказать еще что-то…
— Вздор! Тебя никто не знает и знать не желает. Кроме меня — поскольку сведущ ты в многообразном искусстве бальзамирования и слагаешь подчас недурные эпитафии.
— Спасибо, Хозяин.
— Какой тебе здесь прок от имени и воспоминаний?
— Никакого, наверное.
— И все же ты желаешь имя — ну так я его тебе дам. Вынь свой кинжал.
Человек обнажает лезвие висящего у него на левом боку кинжала.
— Отрежь теперь себе большой палец.
— Который, Хозяин?
— Левый вполне сгодится.
Человек закусывает нижнюю губу и чуть жмурится, с усилием прижимая острие к суставу своего большого пальца. Кровь течет на пол. Она стекает по лезвию кинжала и тонюсенькой струйкой льется с его острия. Человек падает на колени и продолжает резать, слезы катятся у него по щекам и, падая вниз, смешиваются с кровью. Он судорожно глотает воздух широко открытым ртом, а один раз у него вырывается всхлипывание.
Но вот…
— Готово, — говорит он. — Вот!
Он бросает кинжал и протягивает Анубису свой палец.
— Мне он ни к чему! Брось его в огонь!
Правой рукой бросает человек свой палец в жаровню. Пламя трещит, шипит, ярко вспыхивает.
— Теперь собери в левую пригоршню свою кровь. Человек так и поступает.
— Теперь подними руку над головой и окропи себя. Он поднимает руку, и кровь стекает ему на лоб.
— Теперь повторяй за мной: «Я нарекаю себя…»
— «Я нарекаю себя…»
— «Вэйкимом из Дома Мертвых…»
— «Вэйкимом из Дома Мертвых…»
— «Во имя Анубиса…»
— «Во имя Анубиса…»
— «Вэйкимом…»
— «Вэйкимом…»
— «Посланником Анубиса в Срединные Миры…»
— «Посланником Анубиса в Срединные Миры…»
— «…и за их пределы».
— «…и за их пределы».
— Слушайте же меня теперь, о мертвые: я нарекаю этого человека — Вэйким. Повторите его имя!
— Вэйким. — произносят мертвые губы.
— Да будет так! Теперь ты наречен, Вэйким, — говорит Анубис. — И стало быть, надлежит, дабы прочувствовал ты свое рождение в мире имен, чтобы ушел иным, чем прежде, о мой новоназванный!
Анубис поднимает руки над головой и опускает их вниз.
— Продолжайте танцевать! — приказывает он мертвым.
И они опять принимаются двигаться в такт музыке. В зал вкатывается членорезка, за ней следует автопротезист.
Вэйким отворачивается от них, но они подъезжают к нему вплотную и останавливаются.
Первая машина выпускает наружу держатели и захватывает ими Вэйкима.
— Слабы руки людские, — говорит Анубис. — Да будут они отняты.
Человек кричит, когда пила впивается в его тело. Потом он теряет сознание. Мертвые продолжают танцевать.
Когда Вэйким приходит в себя, по бокам у него свешиваются две гладкие серебряные руки, холодные и бесчувственные. Он сгибает пальцы.
— А ноги людские медлительны — во всем, кроме усталости. Сменить их ему на металлические, устали не знающие.
Когда Вэйким вторично приходит в себя, он стоит на серебряных ходулях. Он переступает с ноги на ногу. Язык Анубиса выстреливает из пасти наружу.
— Положи правую руку в огонь, — говорит он, — и жди, пока не раскалится она добела.
Стихает вокруг музыка, и пламя ласкает его руку, пока они не становятся одного цвета. Мертвые ведут свои мертвые разговоры и пьют вино, вкуса которого не ощущают. Они обнимаются безо всякого удовольствия. Рука начинает отсвечивать белым.
— Теперь, — говорит Анубис, — сожми десницей свою мужественность, дабы выжечь ее.
Вэйким облизывает пересохшие губы.
— Хозяин… — говорит он.
— Исполняй!
И он исполняет и, не закончив, падает без сознания.
Когда он приходит в себя и смотрит вниз на свое тело, оно уже все из блестящего серебра, бесполое и могучее. Он прикасается рукой ко лбу, и раздается звяканье металла о металл.
— Как ты чувствуешь себя, Вэйким? — спрашивает Анубис.
— Не знаю, — отвечает тот, и голос его звучит странно и резко.
Анубис подает рукой знак, и ближайший бок режущей машины становится зеркальным.
— Полюбуйся на себя.
Вэйким смотрит на сверкающее яйцо, это его голова, на желтые линзы, это глаза, на блестящую бочку, свою грудь.