Миры внутри нас. Сборник участников конвента «РосКон» (Международная литературная премия имени Александра Грина). Часть 2
Шрифт:
День ждал король с войском, другой ждал – не открываются ворота, ремонт идет.
– Хм, – хмыкнул король, – этак у меня весь воинственный пыл пропадет. Помогу-ка я ремонтировать королевство. Тогда ремонт побыстрее закончится, и я примусь за военные действия.
Постучал король в ворота, открыл ему человек в бумажной треуголке. Король предложил ему свою помощь. Человек в треуголке обрадовался и представился. Это и был король этого королевства. Дружно взялись оба короля за дело, а тут и войско подключилось. За два дня со всем управились. Все сверкает чистотой и свежими красками.
Настало время войну начинать. Только… что же это получается? Все, что делали, строили, опять рушить? Как же так?
– А
И точно: не нужна. Так и стали дружить меж собой два королевства, а со временем и другие к ним присоединились.
И уже ни один король больше не скучал, потому что всем понравилось строить и созидать.
Цветы для медузы
Медуза лежала на своей любимой скале, подложив кулаки под подбородок, и хмуро смотрела на простирающуюся вдаль лазурь воды. Жуткая жара, тишина, если не считать крики чаек, и пустота. Во всем. Змеи, свесив языки от жары, еле шевелились на голове – боялись лишнего движения. Никого. И ничего. Это Медуза начала осознавать, когда боги Олимпа вернули ей жизнь по мольбам Персея. Сначала, спасая Андромеду, борясь со своим дедом Акрисием, участвуя в военных подвигах, он забывался, но потом стало невмоготу. Искаженное болью лицо Медузы с выражением трагического непонимания вызывало страдания и невыносимую жалость, все чаще врываясь в память. Он отдалился от жены и сына, от забот царской власти, намереваясь уйти в изгнание. И тогда Андромеда обратилась к оракулу, а тот посоветовал молить богов. Персей не выходил из храмов, жертвенные огни пылали в каждом из них. И боги вняли. Асклепий, Гефест, Афродита и Гера трудились над телом Медузы, выпросив ее тень у Аида и Персефоны. А те, помня страдания разлученных Орфея и Эвридики, согласились сразу.
И вот, о чудо, в тело младшей горгоны вернулась жизнь. Снова заблестели под солнцем медные руки и чешуя, снова ожили змеи на голове, и мощные крылья налились прежней силой. И даже взгляд остался по-прежнему опасным, несущий вечный покой дерзнувшим посмотреть на нее. Персей был счастлив. После вознесения благодарственных жертв богам и празднеств он даже послал ей огромную корзину устриц с просьбой о прощении. Медуза благосклонно их приняла. Но с тех пор никто не появлялся на ее острове. Герои закончились, да и поводов к их появлению не было.
Медуза и ее сестры, Стейно и Эвриала, не находили больше забавы в том, чтобы налетать на мирные деревушки рыбаков и пастухов и на бреющем полете обращать их жителей в камень. От былого осталась только вереница окаменевших героев, что когда-то прибывали на остров сразиться с Медузой.
Медуза повернулась на спину… Бедная птичка, совсем пичужка, пролетавшая над ней, не отвела вовремя глаза и, сраженная взглядом Медузы, камнем рухнула вниз, угодив той прямо по глазу.
– Вот же! – вскочила горгона, схватившись рукой за левую сторону лица. Возглас этот говорил о боли и сожалении. Ведь погибла невинная птичка. Медузу с некоторых пор не радовал ее «дар». Практически всегда она успевала отвести глаза от мелких обитателей острова, а сейчас вот расслабилась. Она бережно подняла птичку и устроила ее на груди. Медуза по-драконьи стекла со скалы и направилась к воде – сделать примочку. По пути, бросив взгляд на отшлифованную скалу, служившую зеркалом, она увидела свирепое существо с безжизненно свесившимися от жары змеями, изнемогающими от жары, и с расплывающимся черно-бурым кругом под глазом.
– Тьфу ты, – плюнула в сердцах Медуза. – Еще этого не хватало!
Она прошла мимо окаменевших героев и усмехнулась.
– Тоже мне герои! – опять сплюнула она. Слюна, упав на золотой прибрежный песок, зашипела. Один – совсем мелкий, с бугорками мышц размером с грецкий орех – прикрылся щитом. Выражение лица лучше не описывать: дебил на ярмарке. Другой – хилый. Третьему уже Аид прогулы ставит, а все туда же, в герои. Четвертый – наоборот, совсем зеленый, как неспелая олива.
Медуза с сестрами выстроили эти «изваяния» вдоль скалы для забавы.
– Да, – сказала тогда Эвриала, осматривая скульптурную композицию, – совсем измельчали Эллада и ее окрестности по части мужчин. Ну что вот это такое? – указала она рукой на вереницу недоразумений. – Смех, да и только!
Так, рассуждая и вспоминая, Медуза направилась готовить трапезу. Скоро должны возвратиться сестры. Вдали над морем показалась темная полоска, сгустились тучки, и появился свежий ветерок. Встрепенулись змеи на голове, а Медуза с наслаждением подставила лицо ветру.
За вечерней трапезой Стейно и Эвриала рассказывали об увиденном за день. Навестили старых грай – своих двоюродных сестер, принесли от пастухов недалеко лежащей деревушки козий сыр.
– Буря в ночь будет, – оповестила Стейно, кутаясь в крылья. – Пойду спать.
Вскоре разошлись по своим пещерам и Эвриала с Медузой. Ближе к полуночи действительно разыгралась буря. Море билось о скалы, молнии озаряли небо, грохотал гром, и потоками лил дождь. Будто небо соперничало с морем, у кого больше воды.
А утром снова была тишина. Опять лазурное море блестело под солнцем, и лишь желтоватый цвет его говорил о недавнем шторме. Сестры унеслись по делам, а Медуза, сидя на берегу, любовалась солнцем и морем, кончиком хвоста делая бурунчики в воде. Вдруг к ней кометой принеслась Эвриала.
– Уф, хватит торчать на берегу, как дохлая водоросль! – напустилась она на младшую сестру. – Ночью у Черной Скалы было кораблекрушение. Слетай туда, может, присмотришь что-нибудь для грай. Они любят гостинцы.
Медуза тяжеловато взмыла вверх.
– И меньше ешь на ночь, – сварливо буркнула сестра вдогонку. – Взлетаешь как толстый дельфин.
– Дельфины не летают, – огрызнулась младшая горгона.
– Не спорь со старшими! – не нашлась что ответить Эвриала и умчалась прочь.
Медуза, плавно взмахивая крыльями, обогнула мыс, облетела Черную Скалу и увидела корабль. Вернее, то, что от него осталось. Обломки некогда сильного и красивого судна покоились на волнах. На берегу валялись посуда, обувь, обрывки тканей, выброшенные волнами на берег. Людей не просматривалось: наверное, их утащили акулы. Медуза взмыла выше – высмотреть что-нибудь интересное. За небольшим мысиком она обнаружила застрявший в камнях утеса медный поднос и, схватив его, полетела обратно.
Подлетая к родным скалам, Медуза затормозила и зависла в воздухе. Внизу, на песке, лежала девочка, чуть прикрытая лохмотьями, бывшими некогда ее одеждами. Медуза спикировала вниз и приземлилась рядом с жертвой кораблекрушения.
– Только утопленников здесь не хватает! – проворчала горгона. Она осмотрела находку. Девочка лежала лицом вниз. Черные длинные волосы, слипшиеся от соленой воды и песка, смуглая кожа. На вид ей лет десять. Медуза приподняла девочку, намереваясь закопать ее в песок у скал… Девочка чихнула, потом приподнялась, уселась на корточки и открыла глаза. Медуза резко отвернулась, для верности прикрыв глаза руками. Ничего не происходило. Ни крика ужаса от созерцания вида горгоны, ничего.
– Эй, – раздался мелодичный голосок. – Ты где и кто ты вообще?
Девочка протянула вперед руки и водила ими, будто пытаясь на ощупь обнаружить того, кто ее спас.
– Здесь я, – озадачилась Медуза. – Ты что, не видишь?
– Нет, – улыбнулась девочка. – Я давно ничего не вижу.
– Как так? – удивилась Медуза.
– В раннем детстве меня украли пираты и продали в рабство. Я гуляла по берегу, а ко мне подкрались сзади и ударили по голове. Когда я очнулась, я уже ничего не видела.