Миры за углом
Шрифт:
– Дело не только в нашем превосходстве, – продолжил свою мысль Марк. – Они же полностью зависят от состояния Творца!
– Ты говоришь именно о превосходстве, – усмехнулся Колян.
Они шли по парку. Стояла поздняя осень. Пахло сыростью и дымом. Жгли листву. День выдался мрачный. Тучи заботливо укутали небо, будто оно без них мёрзло. По поводу неба, впрочем, никто бы в точности сказать не мог. А вот Коля, одетый в лёгкое чёрное пальто и обмотанный грубой вязки шарфом, определённо подмерзал. Марк же шёл нараспашку.
– А ты не думаешь, что и наш мир – тоже чья-то фантазия? –
– В сущности существующие сущности существенно существеннее несущественных сущностей, – схохмил Марк.
– Смешно, – Николай хмыкнул и, сойдя с асфальтовой дорожки, пнул кучу листвы.
– Дворник тебе спасибо не скажет, – укорил его Марк.
– Зато полетели красиво. Можно сказать, я дал им второй шанс для полёта. А полёт – это эпично.
– Даже если это полёт помёта пролетающего над тобой голубя?
– Особенно в этом случае, – Колян поёжился и подышал на ладони. – Холодновато. Может, домой?
– Давай к Коматознику завалимся, – предложил Марк. – У него вечное лето.
– Неудобно как-то, – засомневался Николай. – Человек болеет. А мы в его Мир вторгнемся со своими немытыми ногами.
– Там и помоем. Там море.
Они не знали настоящего имени Коматозника. Просто как-то раз, проходя мимо двухэтажного шлакозасыпного дома послевоенной постройки, обнаружили отзвуки чужого Мира. Оказалось, его хозяин уже второй год лежал после инсульта в квартире на втором этаже. Бывший моряк, Коматозник создал для себя остров посреди океана. Маленький, но удивительно приятный. Там, среди пальм и вечного лета, он и жил, пока его тело валялось беспомощным кулём в нашем бренном мире. Когда незваные гости появились на острове, хозяин радушно встретил их. Однако категорически запретил любые разговоры о реальности. Себя же с иронической улыбкой на устах велел называть не иначе как Коматозником.
– Ладно, уговорил, – помявшись, согласился Колян.
Они повернули на аллею, ведущую из парка к дому Коматозника.
– А кто вообще придумал это… этот… хм… термин – сущности? Ведь по всем ощущениям они похожи на живых людей! Да и вообще, я совершенно не понимаю механизма сотворения. Я просто играю то, что неизвестно откуда появляется в голове. И с любовью, даже с ревностью, отношусь ко всему, что получилось. Так что мне совсем не нравится это снисходительно-пренебрежительное слово!
– Да что ты так распаляешься? – Марк удивлённо посмотрел на собеседника. – Зови как хочешь. Для меня они сущности. Так их называл человек, которого я считаю своим учителем.
– У тебя даже учитель был, – Коля с завистью покосился на приятеля. – А я всё сам. Всё почти случайно.
Остров Коматозника встретил порывами ветра. Да и небо оказалось затянуто тучами, словно они с боем прорвались сюда из реального мира. На белом песчаном пляже никого не оказалось. Только смотритель, крепенький старичок с лысиной и длиннющими седыми усами, нервно расхаживал взад вперёд вдоль кромки деревьев.
– Приветствую, – обратился к нему Марк. – А где хозяин?
– Не знаю,– буркнул смотритель, – с утра не появлялся. И хижина, говорят, пустая.
– Да ты не переживай. С ним такое не в первый раз, – успокоил старичка Марк и, скидывая на ходу одежду, направился к морю.
– За буйки не заплывать! – предупредил смотритель. – И поаккуратнее! А то штормит!
– Видимо, кризис у Коматозника, – пробормотал Колян, шагая за приятелем. – Или разбудить пытаются? Может, перекладывают?
– Да что ты забиваешь голову? Он же сам велел не говорить здесь о реальном мире с его болезнями и проблемами.
Марк похлопал товарища по плечу и с разбегу ворвался в прибрежные волны. Коля невесело хмыкнул, разулся и сел у воды, окунув в неё пальцы ног. Очередной порыв ветра кинул горсть песка ему в лицо.
– Что-то не нравится мне всё это. Марк! Вылезай! Пойдём домой.
– Что ты кипеж поднял? – приятель с недовольным видом вышел из воды. – Подумаешь, ветерок…
Внезапно он застыл, уставившись Коляну за спину. Тот поспешил обернуться. Над кронами пальм темнела воронка смерча. Какие-то странные тёмные предметы вертелись вокруг его оси. Прищурившись, музыкант опознал в них обломки деревьев и крыши местных ветхих хижин. Что представляли из себя более мелкие точки, не было понятно.
– Похоже, смерч расширяется! – крикнул Марк и принялся поспешно натягивать одежду. – Уматываем!
– Что происходит?! – теперь Коляну уже пришлось перекрикивать усилившийся ветер.
– Похоже, Мир рушится! Большие Миры обычно достаточно стабильны! А вот маленькие начинают рушиться буквально сразу после смерти Творца!
– Так значит всё? – Колян даже замер от подобной новости. – Значит, нет больше нашего моряка?
– Уходим! – Марк рванул его за собой. – Не хватало ещё сгинуть в гибнущем Мире!
– Может, попробуем спасти? – Коля оглянулся на остолбеневшего у края пляжа смотрителя.
– Ты что, сбрендил?! У меня подобных сил нет! Мы даже этого старика отсюда вытащить не сможем! Он сразу растает при переходе!
Марк взмахнул рукой, открывая проход в реальный мир, и тут же шагнул туда. Колян, чуть помедлив, последовал за ним.
Глава 5, в которой начинается то, о чём предупреждал Марк
На оживлённом перекрёстке в центре маленького уютного городка располагался книжный магазин. Хозяйкой и единственным работником там была рыжеволосая девушка двадцати трёх лет, с бледной кожей, веснушками на щеках и сияющими голубыми глазами. Звали её Тая.
Семьи у девушки не было. Как-то не сложилось. Магазин, как она знала, был фамильным делом уже много лет. Родители… Странное дело, своих родителей она помнила весьма смутно, хотя ей всегда казалось, что они покинули её сравнительно недавно. Что значит покинули – тоже не вполне осознавала. Просто теперь их нет рядом, и всё.
Впрочем, мысли о родителях возникали чрезвычайно редко. Потому что девушка была постоянно занята. Работа с книгами – сортировка, починка истрепавшихся (были и такие, ведь не все жители города брали книги насовсем), закупка новых, и, разумеется, чтение – составляла почти всю её жизнь. А вот финансовые вопросы решались как-то сами собой.