Мишель Нострадамус. Заглянувший в грядущее
Шрифт:
В письме от 15 июля 1561 года, адресованном Лоренцу Тюббе, своему немецкому другу и клиенту, он сообщает обстоятельства своего бегства из Салона: «В этом городе, как и везде, среди знати назревают ненависть и споры из-за религии; неистовство начинает расти как среди тех, кто защищает папистскую традицию — то есть в массах, особенно среди простых людей, — так и среди тех, кто выражает учение истинного благочестия. Некий францисканец, весьма красноречивый на проповеднической кафедре, постоянно вдохновляет народ против лютеран, также подталкивая его к насилию и даже побуждая ко всеобщей резне. Что почти и произошло на Страстной пятнице; пять сотен людей, вооруженных железными палками, бросились вон из церкви подобно фанатикам. Среди лютеран они называли Нострадамуса. Почти все подозреваемые бежали. Что касается меня, то я, испуганный этой сильной яростью, уехал в Авиньон» [15] . Обращает на себя внимание, что
15
Перевод А. Пензенского.
Летом 1561 года он в последний раз посетил Италию, отправившись в Турин навестить герцогиню Маргариту, которая была беременна. По-видимому, его попросили предсказать судьбу будущего ребенка, и он, если верить автору «Генеалогической истории Савойского дома» Самюэлю Гишенону, туманно сообщил, что этот ребенок станет правителем Савойи и умрет, «когда девятка будет предшествовать семерке». Действительно, герцог Карл Эммануил I умер в возрасте 69 лет, хотя, поняв предсказание буквально, рассчитывал дожить до 97. Впрочем, эта история, как и многое связанное с Нострадамусом, не находит никаких подтверждений.
Вероятно, из Италии он вернулся в Салон, где попытался вернуться к работе. Борьба партий тем временем продолжалась, хотя королева попыталась усмирить ее, проводя политику веротерпимости. Недовольные этим вожди католиков во главе с Франсуа де Гизом удалились от двора и начали формировать свою армию. В свою очередь, протестанты под началом освобожденного из тюрьмы принца Конде собирали своих вооруженных сторонников в Орлеане. В разных концах страны вспыхивали столкновения между партиями. В Эксе первым консулом был избран ярый католик Дюран де Понтев, сеньор де Флассан, пообещавший очистить Прованс от протестантов. Его сторонники — уже не толпы крестьян с палками, а хорошо вооруженные головорезы, — начали набеги на соседние города, устраивая «зачистки» гугенотов. Волна жалоб заставила короля отправить на юг следственную комиссию во главе с графом Антуаном де Крюссолем. Тем временем король (то есть Екатерина Медичи) 23 ноября издал секретный приказ о взятии Нострадамуса под арест — по догадкам историков, целью этого было спасение астролога от бессудной расправы. 16 декабря губернатор де Танд специально явился в Салон и увез Нострадамуса в свой замок, где тот оставался в достаточно комфортабельном заточении в течение двух месяцев. Правда, граф запретил ему сочинять предсказания, что, без сомнения, должно было смягчить гнев католиков.
17 января 1562 года Королевский совет утвердил Сен-Жерменский эдикт о религиозной терпимости, по которому протестанты получали право свободно исповедовать свою веру. Среди городов, где эдикт был отвергнут, оказался и Экс, что заставило де Крюссоля повести на город войска. Под угрозой штурма столица Прованса сдалась и лишила Флассана должности консула. Он со своими сторонниками бежал на восток, истребляя по пути протестантов. Крюссоль осадил его в городке Баржоль, который был взят штурмом; сотни мятежников погибли в бою или были казнены, но сам Флассан сумел бежать. В Эксе был оставлен гарнизон во главе с протестантом Антуаном Марком, другом Нострадамуса. Известен анекдот, по которому Крюссоль, проезжая через Салон, спросил пророка, каковы его шансы на успех. Тот боялся сделать ошибочный прогноз и в привычном туманном стиле сообщил графу, что он «оставит деревья отягченными новыми плодами». Когда в Баржоле пленные католики были повешены на деревьях, разнесся слух, что Нострадамус имел в виду именно это. Впрочем, во время карательной экспедиции его в Салоне не было, так что эта история явно выдумана.
В феврале, когда обстановка в провинции временно успокоилась, Нострадамус был освобожден из-под ареста и вернулся в Салон. Там он ссудил еще 100 экю инженеру Крапону, который упрямо продолжал строительство канала. Тогда же он написал письмо клирикам кафедрального собора расположенного неподалеку города Оранж — они обратились к нему с просьбой найти похищенную церковную утварь. Нострадамус составил и послал им гороскоп, призванный указать на вора, сопроводив его письмом — одним из немногих сохранившихся автографов. В нем туманно сообщалось, что серебро похитили двое каноников этого же храма и что вскоре оно будет найдено. Вполне разумно он решил запугать преступников, чтобы они сами вернули украденное, не дожидаясь небесной кары: «Имейте в виду, достопочтенные господа, что на тех из вас, кто знает, когда кража священных предметов была совершена, если они не будут возвращены полностью… обрушатся величайшие несчастья, какие когда-либо случались с человеком, и на них, и на их семьи. Более того, к вашему городу подойдет чума и распространится среди его стен, поэтому пусть они не противятся». Неизвестно, были ли возвращены похищенные сосуды, но ответ вполне устроил церковников.
1 марта Францию облетела весть об очередной трагедии: солдаты герцога Гиза напали на гугенотов
В этой обстановке Нострадамус собрался в какое-то опасное путешествие. Вернувшись из Авиньона, он составил 18 марта нотариальный акт, согласно которому в случае, если он не вернется, нотариус Жозеф Роше должен был собрать воедино пергамент, который астролог разрезал на три части, отдав их нотариусу, жене Анне и своему брату Жану. Если три куска совпадут, жена получит наследство, спрятанное в надежном месте — очевидно, это место и сумма наследства были названы в запечатанном письме, врученном мэтру Роше. Куда собирался Нострадамус, осталось тайной — есть версия, по которой это было связано с секретным заданием королевы Екатерины, с которой астролог продолжал переписку (ни одно из этих писем не сохранилось). Несомненно, королева делала все, чтобы сохранить власть за своими сыновьями; вполне возможно, что она привлекала Нострадамуса к выполнению этой задачи, поручив ему, например, наладить связь между вождями католиков и протестантов, манипулируя ими путем предсказаний. Впрочем, обо всем этом мы можем только гадать.
В апреле, когда пророк снова оказался в Салоне, король под влиянием Гизов сместил с поста губернатора Прованса графа де Танда, слишком лояльного к протестантам. Его заменили сыном, Оноре Савойским, который был ярым католиком; как нередко бывает в гражданских войнах, вскоре сын и отец начали друг с другом вооруженную борьбу. Воспрянувшие после отстранения де Танда католики изгнали из Экса Антуана Марка и впустили обратно Флассана, который отметил возвращение новым избиением гугенотов. В мае еще более жестокие протестантские погромы разразились в Тулузе. В ответ протестанты заняли Лион, где устроили расправу над католиками и разорили их храмы.
Столкновения охватили и Салон, откуда бежали многие протестанты. Нострадамус, однако, остался, о чем писал своему немецкому корреспонденту Лоренцу Тюббе: «Был назначен новый губернатор, и в течение четырех дней все сторонники религии были вынуждены уехать, в то время как паписты поднимали войска. Совсем недавно мы узнали, что христиане взяли Лион». Снова обращает на себя внимание то, что «сторонниками религии» и «христианами» он называет именно гугенотов, что характерно для лексикона протестантов, именовавших католиков «папистами» или «идолопоклонниками». «Что касается нового гороскопа, — продолжает он, — то мои секретари еще не смогли его переписать; если я его не высылаю, то только потому, что я пока не успел его окончательно отредактировать, в чем мне мешают религиозные войны… Заподозренные в принадлежности к христианской религии бежали; я остался один со своей семьей… по причине народного бешенства». По всей видимости, Тюббе, который тоже был протестантом, заказывал у Нострадамуса гороскоп для кого-то из немецких князей — сторонников Реформации. Но почему пророк, всегда такой осторожный, в этот раз не покинул Салон? Скорее всего, за услуги королева-мать выдала ему столь внушительную «охранную грамоту», что ни один католический фанатик не решился ее нарушить.
Его протестантские симпатии не стоит преувеличивать — альманах на 1563 год, законченный в мае, был посвящен папскому легату Авиньона Франсуа Фабрису де Сербеллону, который как раз в это время готовил карательный поход против гугенотов, захвативших Оранж.
Изгнание гугенотов из Тулузы. Неизвестный художник
В июне католики уже занимали этот город, но протестанты снова отбили его и угрожали самому Авиньону. Однако в начале сентября католическая армия овладела крепостью Систерон, которую называли «ключом к Провансу», что вызвало бегство гугенотов. 8 сентября Сербеллон снова занял Оранж и отправил вождя местных протестантов Перрена Парпаля в Авиньон, где тот был казнен на глав ной площади. По всей области снова прокатилась волн; расправ над протестантами, которых изгоняли из города а их дома сжигали. Нострадамус в письме возмущался этим: «Какое чудовищное варварство, направленное против христиан! Мы живем в мерзкие времена, и грядут еще худшие; как бы я хотел не видеть этого!» В предисловие к альманаху он писал о величии разума, позволяющего проникнуть в тайны природы: «Нет ничего приятнее чем овладеть наукой о высших предметах, узнать, как зарождаются ветры, где берут начало дождь и град, откуда происходят небесные вспышки и грозы, почему бывает молния».