Мишень
Шрифт:
– А куда мы идем?
– спросила Шэрон.
Она чувствовала нетерпение и все еще была раздражена его намеками, а также недавним столкновением с искушением.
– Моя трехдневная увольнительная дает мне определенные преимущества, - Том гордо поднял узкую пластиковую карточку.
– Это значит, что я могу отправиться в обзорный отсек. Ты - моя гостья.
– Я никогда в нем не была.
Шэрон старалась говорить сдержанно, хотя на самом деле эта перспектива приводила ее в восторг. Обзорный отсек был единственным специально оборудованным астрономическим наблюдательным пунктом корабля. Не прямое окно, конечно (еще не существовало технологии производства прозрачных панелей, достаточно радиационно- и термостойких, чтобы выдержать обратный удар ядерного взрыва при старте), но цифровые маяки на обшивке корабля передавали изображение высокой четкости на приемные панели обзорного отсека. Это будет первая возможность для Шэрон увидеть глубокий космос в реальном времени.
– Тут наверх, - сказал Том.
Антигравитационный лифт доставил их на самый высокий уровень "Эдессы".
И когда Том открыл вход своей чиповой картой, Шэрон схватила его за руку и чуть не взвизгнула.
– Я тоже вначале был ошарашен. Войдя сюда впервые, я подумал, что по ошибке открыл воздушный шлюз.
Шэрон была ошеломлена. У нее отвисла челюсть.
Боже мой...
Длинное изогнутое помещение было полностью покрыто световоспринимающими панелями; казалось, что оно висит в пространстве.
Из отсека открывался безупречный вид на квадрант за пределами Солнечной системы, насыщенное изображение, которое казалось идеальным.
– Это подлинный вид, - сказал Том.
– Не то, что те пассивные панели, которые установлены по всему кораблю. Там просто виртуальные картинки, которые повторяются снова и снова.
Россыпь звезд горела хрупким бело-голубым светом в безграничной черноте.
Она смотрела на северный небесный квадрант, на Большую и Малую Медведицу, на созвездия Цефей и Лира, скопления галактик и группы квазаров.
– Это прекрасно, - прошептала Шэрон.
– Даже телескопы "Центурион" и "Хаббл-шесть" не могут выдать такое изображение, - oн указал на Малую Медведицу, созвездие из семи звезд.
– Иисусе, а ведь она всего в 300 световых годах отсюда.
Шэрон уставилась на самую яркую звезду на конце ручки ковша.
– Polaris, Полярная звезда.
– Мореплаватели ориентируются по ней уже 3000 лет, - заметил Том.
– Думаю, ее положение меняется каждые 5000 лет. Из-за прецессии. Раньше это был Тубан (Альфа Дракона), а в один прекрасный день это будет Альфа Цефея.
– Я, несомненно, выбираю Polaris. Иов называл ее "Oком Божьим".
Возможно, так оно и было. Шэрон бросило в дрожь от представшего зрелища. В этот момент вся галактика казалась на расстоянии вытянутой руки.
– Я знал, что тебе понравится, - сказал Том.
– Спасибо.
Только тогда Шэрон поняла, что не отпускает руку Тома.
Она чувствовала мускулы под рукавом его униформы. Сплошные жесткие изгибы.
Космос отвлек ее, мысли ушли далеко... и запретные образы захлестнули ее.
Прости меня...
Она поцеловала его взасос. Ее рука потерла его пах, удивляясь таинственной твердости, которая, казалось, росла по мере того, как она терла.
Его сильное бедро прижалось к ее лобку, и это вызвало вспышку самого примитивного наслаждения у нее внутри. Маленькие твердые груди болели как после укусов; затем он буквально впился в них после того, как его сильные руки стянули ее униформу до талии.
Она едва могла дышать. Похоть душила ее. Его рука скользнула под униформу, вниз по животу, пальцы погрузились в ее щелку, которая уже истекала соком. Ее собственная рука сделала то же самое, исследуя то, что она никогда не исследовала прежде. Его яички напоминали спелый плод. Затем, выше, к стволу, и вот вся горячая чувствительная штука в ее руке. Она выдавливала капли загадочной жидкости, скользя рукой взад и вперед по странному пульсирующему стержню плоти. Затем...
Она уже совсем без комбинезона. Голая и распластанная на спине, как шлюха на празднике плодородия в Гоморре.
Трахни меня...
– Эй, эй, подожди...
Грешная муза разбилась вдребезги, реальность вернулась.
Шэрон целовала его-по-настоящему.
Его руки заставили ее отступить.
– Это неправильно.
В голове у нее поплыли круги.
– Но почему?
– Ты давала обеты.
– Я...
– Я не собираюсь этого делать! Это же незаконно!
– А поцелуи?
– возразила какая-то ее часть.
– Прикосновения? Любовь- это незаконно?
– Ну да. В армии так и есть, и ты это знаешь. Давай выбираться отсюда. Я никогда не должен был приводить тебя сюда.
Она не могла поверить в то, что сказала.
– Мы никому не скажем. Давай просто...
– Нет! Ты же девственница! Ты не можешь просто так это отдать!
– Но я-я...
Действительность снова обрушилось на нее. Что я наделала! Ужас обрушился на нее, как тяжелая сеть. Она поднесла руки к лицу.
– О, Господи! Не знаю, что на меня нашло. Мне так неловко!
– Забудь об этом, - он вытер пот со лба.
– Идем, осмотрим станцию "Солон".
Шэрон застенчиво последовала за ним к выходу. Что со мной такое? Она никогда в жизни так себя не вела. Что бы это значило? Что скажет священник на ее следующей исповеди? Что бы сказал генерал-викарий, если бы их поймали? Такое поведение может испортить мой послужной список...
– Не знаю, как тебе, - сказал Том, - но мне нужно выпить пива.
К своему стыду, она едва слышала его.
– Пиво? Оно запрещено уже почти пятьдесят лет.
– Конечно, в пределах всех христианских политических границ. Федерация сдает японцам половину станции "Солон" - это космическая торговая точка. Христианская Федерация не имеет там никакой юрисдикции. Выпивка, бордели, казино и - угадай, что? Твердая еда.
Шэрон ничего об этом не знала, но все равно ей было не очень интересно.
Официальная юрисдикция или нет, но такие послабления были грехом.