Мишень
Шрифт:
– А куда мы идем?
– спросила Шэрон.
Она чувствовала нетерпение и все еще была раздражена его намеками, а также недавним столкновением с искушением.
– Моя трехдневная увольнительная дает мне определенные преимущества, - Том гордо поднял узкую пластиковую карточку.
– Это значит, что я могу отправиться в обзорный отсек. Ты - моя гостья.
– Я никогда в нем не была.
Шэрон старалась говорить сдержанно, хотя на самом деле эта перспектива приводила ее в восторг. Обзорный отсек был единственным специально оборудованным астрономическим наблюдательным пунктом
– Тут наверх, - сказал Том.
Антигравитационный лифт доставил их на самый высокий уровень "Эдессы".
И когда Том открыл вход своей чиповой картой, Шэрон схватила его за руку и чуть не взвизгнула.
– Я тоже вначале был ошарашен. Войдя сюда впервые, я подумал, что по ошибке открыл воздушный шлюз.
Шэрон была ошеломлена. У нее отвисла челюсть.
Боже мой...
Длинное изогнутое помещение было полностью покрыто световоспринимающими панелями; казалось, что оно висит в пространстве.
Из отсека открывался безупречный вид на квадрант за пределами Солнечной системы, насыщенное изображение, которое казалось идеальным.
– Это подлинный вид, - сказал Том.
– Не то, что те пассивные панели, которые установлены по всему кораблю. Там просто виртуальные картинки, которые повторяются снова и снова.
Россыпь звезд горела хрупким бело-голубым светом в безграничной черноте.
Она смотрела на северный небесный квадрант, на Большую и Малую Медведицу, на созвездия Цефей и Лира, скопления галактик и группы квазаров.
– Это прекрасно, - прошептала Шэрон.
– Даже телескопы "Центурион" и "Хаббл-шесть" не могут выдать такое изображение, - oн указал на Малую Медведицу, созвездие из семи звезд.
– Иисусе, а ведь она всего в 300 световых годах отсюда.
Шэрон уставилась на самую яркую звезду на конце ручки ковша.
– Polaris, Полярная звезда.
– Мореплаватели ориентируются по ней уже 3000 лет, - заметил Том.
– Думаю, ее положение меняется каждые 5000 лет. Из-за прецессии. Раньше это был Тубан (Альфа Дракона), а в один прекрасный день это будет Альфа Цефея.
– Я, несомненно, выбираю Polaris. Иов называл ее "Oком Божьим".
Возможно, так оно и было. Шэрон бросило в дрожь от представшего зрелища. В этот момент вся галактика казалась на расстоянии вытянутой руки.
– Я знал, что тебе понравится, - сказал Том.
– Спасибо.
Только тогда Шэрон поняла, что не отпускает руку Тома.
Она чувствовала мускулы под рукавом его униформы. Сплошные жесткие изгибы.
Космос отвлек ее, мысли ушли далеко... и запретные образы захлестнули ее.
Прости меня...
Она поцеловала
Его сильное бедро прижалось к ее лобку, и это вызвало вспышку самого примитивного наслаждения у нее внутри. Маленькие твердые груди болели как после укусов; затем он буквально впился в них после того, как его сильные руки стянули ее униформу до талии.
Она едва могла дышать. Похоть душила ее. Его рука скользнула под униформу, вниз по животу, пальцы погрузились в ее щелку, которая уже истекала соком. Ее собственная рука сделала то же самое, исследуя то, что она никогда не исследовала прежде. Его яички напоминали спелый плод. Затем, выше, к стволу, и вот вся горячая чувствительная штука в ее руке. Она выдавливала капли загадочной жидкости, скользя рукой взад и вперед по странному пульсирующему стержню плоти. Затем...
Она уже совсем без комбинезона. Голая и распластанная на спине, как шлюха на празднике плодородия в Гоморре.
Трахни меня...
– Эй, эй, подожди...
Грешная муза разбилась вдребезги, реальность вернулась.
Шэрон целовала его-по-настоящему.
Его руки заставили ее отступить.
– Это неправильно.
В голове у нее поплыли круги.
– Но почему?
– Ты давала обеты.
– Я...
– Я не собираюсь этого делать! Это же незаконно!
– А поцелуи?
– возразила какая-то ее часть.
– Прикосновения? Любовь- это незаконно?
– Ну да. В армии так и есть, и ты это знаешь. Давай выбираться отсюда. Я никогда не должен был приводить тебя сюда.
Она не могла поверить в то, что сказала.
– Мы никому не скажем. Давай просто...
– Нет! Ты же девственница! Ты не можешь просто так это отдать!
– Но я-я...
Действительность снова обрушилось на нее. Что я наделала! Ужас обрушился на нее, как тяжелая сеть. Она поднесла руки к лицу.
– О, Господи! Не знаю, что на меня нашло. Мне так неловко!
– Забудь об этом, - он вытер пот со лба.
– Идем, осмотрим станцию "Солон".
Шэрон застенчиво последовала за ним к выходу. Что со мной такое? Она никогда в жизни так себя не вела. Что бы это значило? Что скажет священник на ее следующей исповеди? Что бы сказал генерал-викарий, если бы их поймали? Такое поведение может испортить мой послужной список...
– Не знаю, как тебе, - сказал Том, - но мне нужно выпить пива.
К своему стыду, она едва слышала его.
– Пиво? Оно запрещено уже почти пятьдесят лет.
– Конечно, в пределах всех христианских политических границ. Федерация сдает японцам половину станции "Солон" - это космическая торговая точка. Христианская Федерация не имеет там никакой юрисдикции. Выпивка, бордели, казино и - угадай, что? Твердая еда.
Шэрон ничего об этом не знала, но все равно ей было не очень интересно.
Официальная юрисдикция или нет, но такие послабления были грехом.