Мисс Чудо
Шрифт:
— Какое еще лекарство?
— Немного сердечных капель Годфри. Сказал, что это сердечная микстура на бузине по рецепту моей милой старенькой тетушки.
Одной из составных частей сердечных капель Годфри был опиум.
Джексон подошел ближе. Казалось, старый джентльмен мирно спит. Он даже улыбался. Должно быть, ему снилось что-то приятное. У этого мистера Олдриджа такая милая улыбка. Джексону не понравилось, что старик лежит на холодной земле и что Финч не дождался дальнейших указаний. И Джексон все это высказал Финчу.
— Но если бы я стал ждать до завтра или до послезавтра, — возразил Финч, — то вряд ли смог бы его уговорить пойти со мной. Он хотел бежать на это собрание даже после того, как я сказал, что уже около полудня и что к тому времени, как он туда доберется, все давно разойдутся. Кроме того, его сиятельство хочет, чтобы он исчез, не так ли? Ну что ж, теперь это будет проще сделать. Погрузим его в телегу и увезем.
— У нас нет телеги, — сказал Джексон.
— Есть, — сказал Финч. — Я позаимствовал ее на шахте. И лошадь прихватил. Они ждут нас внизу у дороги. — Он кивком указал на старую, заросшую тропу для вьючных лошадей. — Не я ли говорил вам, что у мисс О. имеется про запас сотня всяких хитростей? Разве я был не прав? Вы позволили ей уехать в Лондон, где у нее полным-полно знакомых, родственников, и теперь она сотрет вас в порошок. Я знал, чем все это кончится, и подготовился заранее. Я не жду благодарности, тем более что выполнял свой долг.
Оно и к лучшему, что Финч не ждет благодарности, потому что Джексон не собирался его благодарить. Подчиненный должен следовать указаниям начальника, а не делать все, что взбредет в голову.
А Финч именно так и поступил, и теперь они не могли отпустить мистера Олдриджа.
— Именно этого хотел его сиятельство, — сказал Финч. — Мисс Олдридж поспешит вернуться из Лондона, как только узнает, что исчез ее папенька. Пока она будет здесь искать его, хозяин быстро и беспрепятственно проведет через парламент закон о каналах. А тем временем мистер О., живой и здоровый, будет жить у нас в Нортумберленде. Как только лорд Гордмор подпишет документы, мы отправим старого джентльмена домой. Вы только представьте, как все будут счастливы, когда увидят его, будто он вернулся с того света.
— Ты лучше постарайся, чтобы он вернулся в том же состоянии, в каком ушел, — предупредил его Джексон. — Его сиятельство несколько раз напомнил мне, что джентльмену ни в коем случае нельзя причинять вреда. Так что будь поосторожнее со своими сердечными каплями, Финч. Если ты дашь ему слишком большую дозу, он может умереть, и уж тогда я позабочусь о том, чтобы тебя повесили.
Глава 17
Мирабель и миссис Энтуисл, как и подобает леди, путешествовали в сопровождении слуг и верховых. Проехав около шестидесяти миль, они остановились на ночь в гостинице Маркет-Локборо.
После ужина, к которому Мирабель едва притронулась, они перешли в гостиную в ожидании чая.
Служанка, которая принесла чай, сообщила леди, что с ними желает поговорить некий мистер Карсингтон.
— Силы небесные! — воскликнула миссис Энтуисл. — Он времени не терял.
Мирабель не сказала ни слова, лишь расправила плечи, но сердце у нее гулко забилось.
— Проводите его сюда, — сказала мисс Энтуисл. Мгновение спустя вошел Алистер. Лицо его выдавало усталость, глаза потемнели. Но в остальном он был таким же безупречным, как обычно: каждый волосок лежал на своем месте, создавая видимость романтической небрежности, на месте была каждая складочка галстука без единой морщинки.
Мирабель испытала сумасшедшее желание вскочить и взъерошить ему волосы. Но тут же напомнила себе, что расслабляться было бы роковой ошибкой. Он сделает с ней все, что захочет. Нет, она должна притвориться, будто он ее злейший враг. Иначе пропадут результаты всех ее трудов за последние десять лет.
В ответ на его поклон она холодно кивнула, сложив руки на коленях, и предложила ему выпить с ними чаю.
— Я пришел не на чашку чая, — проворчал Алистер, снял шляпу и подошел к ней. — Я удлинил канал на пять миль ради вас, хотя это создает неудобства для моего партнера и увеличивает расходы. Но вас и это не устроило, судя по вашим действиям. Почему?
— А почему вы и лорд Гордмор по-прежнему проявляете настойчивость? Ведь я не скрывала, что готова на все, только бы сорвать ваши планы.
— Если я вам больше не нравлюсь, так и скажите. В обычных обстоятельствах было бы нечестно играть моими чувствами, но…
— Я? Я играю чувствами человека, о чьих любовных похождениях слагают легенды? — возмутилась она. — Не смешите меня.
— В данном случае мои чувства не играют роли, — продолжал он, пропустив ее слова мимо ушей. — Можете разбить мое сердце, если вам угодно. Но каким-нибудь другим способом. Вы не представляете, сколько вреда ваши действия причинят другим людям.
Разбить его сердце? Она похолодела. Даже Уильям не обвинял ее в том, что она играет его чувствами. После того как она с ним порвала, многие стали относиться к ней холодно и отчужденно, а те, кто от нее отвернулся, с удовольствием рассказывали, о чем шепчутся у нее за спиной.
Ее называли кокеткой. Говорили, что она, мол, бессовестно использовала Уильяма Пойнтона. Когда она уехала, ей писали письма. Люди, видевшие его в Венеции, утверждали, что он плохо кончит, что умрет от несбывшихся надежд. Что почти не притрагивается к кисти, что, закончив стенную роспись, уехал в Египет, поклявшись никогда не возвращаться в Англию.
И все по ее вине.
На мгновение ее охватили воспоминания о первых двух ужасных годах после разрыва с Уильямом, и ей снова, как тогда, показалось, что в ее жизни больше никогда не будет ничего хорошего.
Она едва сдерживала слезы.
Это разозлило ее.
Она встала, дрожа от возмущения.
— Значит, я с вами играла, не так ли? Вот как вы обо мне думаете.
— Я не это имел в виду.
— Мне следовало бы понять, что моя развязность унизит меня в ваших глазах, — произнесла она. — Но упреков и обвинений я от вас не ожидала. Вы, наверное, думаете, что я возражаю против вашего канала, просто чтобы помучить вас? Считаете меня мелочной и ничтожной?
— Разумеется, нет. Не надо превратно толковать мои слова.
— Может быть, я неправильно поняла? — Мирабель вопросительно взглянула на миссис Энтуисл.
— Не имею ни малейшего понятия, — ответила миссис Энтуисл, с невозмутимым видом положив себе на тарелку кусочек торта. — День был такой суматошный, и я слишком устала, чтобы решать столь сложные вопросы. Если вам не терпится продолжить спор, будьте любезны, перейдите в столовую, чтобы я могла спокойно выпить чаю.
Войдя в гостиницу, Алистер не обратил на миссис Энтуисл ни малейшего внимания. Он видел только Мирабель. Соберись на лестнице толпа слуг, чтобы подслушать разговор, он не заметил бы и их.