Мисс Хрю
Шрифт:
Фотограф Боб Гутер довольно много выпил и уже не мог с четкостью наводить фокус.
Одной рукой он придерживал фотоаппарат, а другой обнимал мисс Хрю.
– Держись за меня, - говорил он миллиардерше, - со мной не пропадешь!
"Роботы" следили за этой идиллической сценой, насупив брови, но нарушить ее не решались, не зная точно, как отнесется к их вмешательству мисс Хрю.
– Еще парочку снимков, моя радость, - продолжал Боб Гутер, - и ты пойдешь бай-бай... Ух ты, моя хрюшка! А что, если снять тебя перед джазом, возле микрофона?
Проталкиваясь среди танцующих, Гутер пошел договариваться с музыкантами. Когда он вернулся, мисс Хрю нигде не было.
– Где ты, хрюшка?
– в тревоге спросил Боб Гутер, который действительно обнаружил у себя странное расположение к свинке.
– Вы не видели мисс Хрю?
– Она побежала вон туда, - показал за сцену музыкант.
– Э-э, так не годится!
– рассердился Боб.
– Уговор дороже денег! Договорились, а ты удирать?
И он, пошатываясь, бросился за кулисы.
То, что увидел Гутер, отрезвило его в один миг.
Возле люка, ведущего вниз, на темную, едва видную землю, стояла мисс Хрю.
Точнее, она не стояла, а медленно сползала по пластикатовому полу, видимо облитому почему-то в этом месте каким-то жиром или смазкой. Копыта свиньи не встречали никакой задержки, и миллиардерша плавно и неудержимо скользила в люк.
– Что же вы смотрите?
– раздался голос Фикса.
– Вы же ближе, я не успею добежать!
Бобу Гутеру было в высшей степени наплевать на миллиардершу мисс Хрю, но эту самую обыкновенную молоденькую свинку ему стало почему-то жаль, и он, не раздумывая, бросился на помощь. С большим трудом, почти рискуя собственной жизнью, Гутер ухитрился поймать мисс Хрю за передние ноги.
Тотчас же сзади кто-то насел на Боба, десятки рук протянулись к мисс Хрю.
"Роботы" задвинули люк большим черным щитом.
– Вы спасли ее!
– вновь став бесстрастным, сказал Фикс.
– Она приносит вам благодарность!
– Мы сами с ней как-нибудь договоримся!
– отмахнулся Боб, с сожалением рассматривая свой испорченный, весь в жировых пятнах, костюм, - Вот вам чек на тысячу долгингов, - Фикс протянул бумажку Бобу.
– И прошу вас завтра быть дома. Мы подписываем с вами контракт на съемки мисс Хрю. Срок - год.
Двенадцать альбомов - день за днем.
– Тоже неплохо, - улыбнулся Боб Гутер.
– Жду сигнала, мистер Фикс! До свиданья!
– Он помахал рукой свинке, та хрюкнула в ответ, по-видимому, тоже что-то благодарственное.
– Полный контакт!
– сказал Гутер сам себе.
– Эй, кто тут! Дайте что-нибудь выпить!
Мисс Хрю увели в ее покои - привести в порядок нервы.
Оркестр рявкнул очередной "Хрюкен-ролл".
Праздник продолжался до утра, ...Утреннее солнце осветило Хрю-сити первыми призрачными лучами. Это было сказочное зрелище. Трепыхались в лучах солнца гигантские стрекозы-вертолеты.
Ярко сверкали красные, желтые, голубые, синие купола воздушных вилл. Радугами вставали в небе
Жители Города Улыбок, сидя на грудах мусора, как на трибунах стадиона, с интересом наблюдали за сияющим вдалеке Хрю-сити.
Один из членов Союза мозолистых рук, докуривая сигарету, сказал сидящим рядом товарищам:
– Наша потогонийская хартия привольности ловко делит права между богатыми и бедными. Так точно один богатый жулик договаривался с фермером: "Один день ты будешь работать в поле, а я выручать деньги за товар, другой день я буду выручать деньги за товар, а ты работать в поле".
– И фермер согласился?
– Согласился. Но теперь наконец-то начинает соображать, что его надули. Так что пусть там, наверху, не слишком радуются...
Глава VIII. ПРОДАЖНАЯ ДУША.
Боб Гутер был одним из лучших фотомастеров фирмы "Остановись, мгновение!".
В свое время Боб специализировался на фотопортретах кинозвезд и банкиров да так поднаторел с помощью различных приспособлений приукрашивать внешний вид своих клиентов, что банкиры выглядели на его портретах писаными красавцами, а кинозвезды - завзятыми умницами. После этого он стал любимым фотографом самых влиятельных лиц Потогонии.
Но в конце концов Гутеру так надоело наводить лоск на банковских акул и дочек миллиардеров, что он вообще разочаровался в человечестве.
– Видеть не могу эти физиономии!
– плакался он.
– Дегтем бы их все, а я их лаком крою! Дайте мне нормальное человеческое лицо, иначе, честное слово, перейду на съемки животных!
И представьте себе, довольно скоро Гутер осуществил свою угрозу на самом деле:
бросив высокопоставленную клиентуру, стал специалистом по фотографированию млекопитающих, пресмыкающихся и птиц.
Снимал животных Боб Гутер с такой любовью, что фотографии его расходились открытками в сотнях тысяч экземпляров, вызывая восхищение покупателей:
– Ах, какой философский вид у гориллы!
– Какой симпатичный этот удав!
– Лев-то, лев-то! Ну просто дедушка, отдыхающий после ленча!
Сам Гутер не мог нарадоваться на своих хвостатых, клыкастых и прочих друзей.
– Они такие человечные!
– рассказывал он всем.
– Такие добрые! Например, в клетке с банкиром Лярдом я бы не прожил и дня - банкир бы меня ограбил и пустил по миру. А льва я мучу целый день, пока не найду нужной для него позы. И он ничего, только рыкнет изредка, и снова у нас мир и благодать. Да что говорить:
ни один зверь никогда не начинал войну, не изобретал орудия массового уничтожения. Если посчитать, сколько зверей за все время существования Земли погубили звери и сколько народа было убито во время любой из войн, то великие полководцы окажутся самыми кровожадными существами. Эх, мои миленькие шакальчики, удавчики, львяточки и тигряточки!
Никто не знал, всерьез ли так думал Боб Гутер, но говорил он об этом часто, добавляя к характеристике сильных мира сего еще многие невеликосветские слова.