Мисс Райт и идеальный мужчина

Зимняя Кристина

– Не бойся, я не кусаюсь! – оскалился в улыбке Фрэйл-младший. – Сегодня так точно.

– Предпочитаю не рисковать. Вдруг неразборчивость в связях передается при близком соседстве.

– Обижаешь, крошка, – рассмеялся Алекс. – Я более чем разборчив!

– Я заметила! Ты себе подружек по графику выбираешь: брюнетка, блондинка, рыжая и снова брюнетка?

– Хочешь записаться в очередь? – Нисколько не обиделся Фрэйл. – Договорились! после очередной брюнетки я буду иметь тебя в виду, Одуванчик!

– Я русая! – Что-что, а заводить меня с полуслова

этот мерзкий тип умел отменно.

– Только ты одна так и думаешь, мисс вечно-разбитые-коленки.

Я невольно покосилась на пострадавшую накануне ногу, чем вызвала новый приступ веселья у проследившего за моим взглядом Алекса.

– Только ты думаешь обратное, мистер хамлю-как-дышу! – огрызнулась я.

– Но-но! Попрошу без оскорблений, не к лицу гостье хаять хозяина, – погрозил пальцем сосед. – Что возвращает нас к вопросу: ты заглянула меня навестить?

– Еще чего!

– Только не говори, что и тебя обуяла жажда приобщиться к кинематографу. – Закатил глаза Фрэйл-младший.

– А почему бы и нет?!

– Мелкая слишком, чтобы в это болото лезть! Сперва хоть школу закончи.

– К твоёму сведенью, уже два года, как закончила.

– Неужели? – ненатурально удивился Алекс. – А с виду не похоже.

Хотелось бы сказать, что он неправ, но, увы, определенная доля истины в этих словах была. Поскольку финансовые дела нашего семейства были далеки от радужных, одежды у меня было немного. И в данный момент на мне было коротковатое, едва прикрывавшее колени платье, которое больше пристало бы школьнице, а не девушке перешагнувшей порог совершеннолетия.

Разумеется, в модном наряде, вроде того, в котором щеголяла Фелисьена, в дорогих чулках и туфельках на каблучках я бы выглядела совсем иначе. Возможно, даже не хуже этой рыжей. Но вот беда, помимо денежного вопроса существовала еще одна проблема – в нашем захолустье шелковых туалетов никто не носил. Разве что леди Манола Фрэйл – хозяйка "Венка" и мать несносного соседа – красовалась в чем-то подобном во время праздничных приемов. Шерсть, лен и креп – вот, что можно было найти в местном магазине или заказать у портнихи. А уж каблуки на наших мостовых и тропинках были так же уместны, как коньки на единороге.

– Тебе не пора последовать за дамой? – прозрачно намекнула я, с надеждой глядя на качели. Мне всегда было трудно расставаться с планами, и я всё ещё рассчитывала приятно провести оставшееся до собеседования время. Зелень, солнышко, чуть скрипучие цепи… идиллическую картину нарушал лишь один элемент, и от него следовало избавиться.

– Мне и здесь хорошо. – Оправдывать мои надежды Алекс не спешил. Наоборот – коварный тип плавно перетек из сидячего положения в лежачее, подложил руки под голову и довольно зажмурился. – Давно планировал позагорать немного.

В этот момент я очень пожалела, что детство миновало, и у меня в кармане нет лягушки, чтобы посадить на оголенную грудь Фрэйла-младшего. Его развязное поведение было уже не просто привычным поддразниванием, это было откровенное хамство,

которое наглядно демонстрировало, что мерзкий тип не воспринимает меня как девушку. Уверена, ни с одной из тех, что остались подпирать стены и полировать стулья в коридоре у кабинета, он не позволил бы себе ничего подобного. Качели-качелями, но оставаться и дальше было бы уже отсутствием элементарного самоуважения, и я развернулась, чтобы уйти.

– Помнится, ты что-то такое лепетала про журналистику?! – Ленивый голос Алекса остановил меня на полушаге. – Передумала? Вот и молодец – поняла всё-таки, что нечего Одуванчикам там делать! Слышал, миссис Лэй открыла кружок художественного вязания… ты, конечно, посещаешь?

Я подумывала о лягушке? Не-е-ет! Ружьё было верной идеей!

– А я слышала, храмовник Лэй открыл классы романтического стихосложения и языка цветов, ты, конечно, уже записался? – В моих словах звучал мёд, но в глазах, полагаю, разгоралась жажда крови.

– Я бы с удовольствием, но так занят работой! "Вестник" – это тебе не "Летописи Лайтхорроу". Состряпанными на разбитой коленке историйками про урожай яблок и рецептами варенья не обойтись.

Сказать, что я вскипела, значило, ничего не сказать! Я стала похожа на вулкан за секунду до извержения. Конечно, мои скромные попытки пробиться хотя бы в местную газетёнку с высоты полета столичного репортера смотрелись довольно жалко, но говорить о них в настолько уничижительном тоне?!

– К чему столько зависти? – с трудом совладав со злостью, спросила я. – Говорят, твой отец планирует купить "Летописи", тут-то у тебя и появится прекрасная возможность тоже в них попасть. – Я помедлила и мстительно закончила фразу: – с "Вестником" же удалось.

Алекс медленно, словно нехотя, сел и, прищурившись, посмотрел на меня. На лице его была неизменная улыбка, но я нутром чувствовала, что задела за живое. В нашем городишке никто кроме меня не считал, что престижная работа досталась золотому мальчику благодаря акциям его папочки, но, похоже, в столице встречались более догадливые.

– Крошка, ты всерьёз полагаешь, что, завладей газетой твой отец, тебе доверили бы что-то серьёзнее статей про пироги?

– Я полагаю, что, будь мой отец хозяином половины акций "Вэлларийского вестника", я бы писала о политике, экономике и международных отношениях, а не строчила который год скандальную хронику бомонда.

– Чтобы печататься в серьёзном издании, Одуванчик, кроме ничем не обоснованных глупых амбиций и связей в руководстве нужно хотя бы уметь связно излагать свои мысли. Я уже молчу о чутье на… Как ты там выразилась? Ах да, на скандалы!

– Излагать, мистер хам, я умею не хуже тебя! А что касается чутья, так тебе и не снились мои задумки!

– Ну-ка, ну-ка, давай поподробнее! Что там мне не снилось? Наверное, сверхважный репортаж о ежемесячной ярмарке в Лайтхорроу? Что ж, признаю – подобные сюжеты мне не снятся. Я как-то больше на расследование криминального прошлого герцогини Айвори настроен.