Мисс Заблуждение
Шрифт:
Она злилась на саму себя.
Потому что была сильной и независимой женщиной. Она не нуждалась в мужчине. Она не нуждалась ни в ком. Так почему же она чувствовала себя такой одинокой?
Глава 2
Ноа нес оставшиеся вещи из машины, когда симпатичная девушка прошла мимо него снова. Короткая стрижка и узкое платье были очень вдохновляющими. Он опустил глаза. И в этот момент из стопки
– Я возьму. Пойду за тобой.
– Ее голос был глубже, чем он представлял себе. Не то чтобы он планировал разговаривать с ней. Если бы у него был выбор, он бы ни с кем не разговаривал. Легче сказать, чем сделать. Бросая взгляд через плечо, он подтвердил свое подозрение - эта девушка станет проблемой. По крайней мере, он отправил братьев домой.
– Ты можешь положить ее… куда-нибудь.
Он указал вокруг, когда они вошли в открытые двери. Это наихудшая часть общения с людьми: зная, что они видят все твои вещи, ты задумываешься, какие выводы они делают насчет тебя.
Все его вещи окрашены в разные оттенки серого. Что это о нем говорит? Что он холоден и депрессивен? Он намеревался все сделать крутым и современным, но, видимо, это так не воспринимается. Она положила книгу и свои вещи на серебряный столик (потертый) и заглянула в стальной книжный шкаф (антикварный), чтобы посмотреть его литературную коллекцию (безупречную). Она обошла несколько нераспакованных коробок (бежевых) на своем пути.
– Разве ты не сегодня въехал?
– спросила она.
– И уже заполнил свой книжный шкаф?
– Да, я люблю, когда вещи на своих местах.
– Он потер тыльную сторону шеи и задумался, стоит ли ему предложить ей что-нибудь.
– Вижу. В алфавитном порядке. У тебя хороший вкус на книги.
Она протянула ему руку. Его большая рука поглотила ее крошечную, но ее хватка была на удивление крепка.
– Ноа.
– Джейлин Ким. Для друзей Джей. И соседей.
– Ну. Мы соседи. Принести тебе что-нибудь, Джей? У меня мало что есть в доме, но найдется немного… карамелек, я думаю.
– Карамельки. Спокойно. Она засмеялась, и это звучало как музыка, и он подумал, что будет говорить такие вещи чаще, чтобы снова услышать ее смех.
– Спасибо, но мне завтра рано вставать. Работа и все такое.
– Это было его воображение, или ее лицо выражало сожаление? Иногда трудно сказать, когда кто-то игнорирует тебя.
– Конечно. Кем ты работаешь?
– Он останется вежливым в любом случае. А затем уставится на ее задницу в этом платье, пока она будет уходить.
– Я учительница. Рабочий день начинается рано. А чем занимаешься ты, Ноа?
– Я бы сказал тебе, но тогда мне придется тебя убить. В каких классах ты преподаешь?
– Он давным-давно научился уклоняться от вопросов о его карьере. Задавать больше вопросов собеседнику - лучший метод. Люди, в основном, любят отвечать на вопросы о себе.
Бонусом было то, что он был заинтересован в ответе.
– Я преподаю английский в старших классах.
– Она
– Отсюда мое неудержимое желание проверять у всех содержимое книжных шкафов.
Английский. Она буквально не может быть более идеальной. Что касается учителя английского, он никогда бы не стал злоупотреблять словом «буквально».
– Они выдержали испытание?
– Конечно же. Ноа Гаррисон знал толк в книгах. Он сам специализировался на английском в колледже, хотя у него и не было желания преподавать или пойти в аспирантуру. Он просто любил читать. Чтение не требует какого-либо социального взаимодействия. Он оставил это для профессиональной сферы своей жизни.
Это напомнило ему, что в его совершенно новой квартире находилась красивая женщина. И он притворяется общительным, когда у него есть незаконченная работа. Ему стоит ее проводить, следует поблагодарить за то, что принесла книгу, и выпроводить. Но он обнаружил, что сфокусировался на ее красных губах в ожидании одобрения. Надеясь на одобрение.
– Ты фанат Плат. Немногие мужчины почитают ее творчество. Я впечатлена.
– Она пробежала языком по малиновым губам, не похотливо, а неосознанно, будто рассматривала его. Но в любом случае, это было чертовски сексуально.
– Она была блестящей писательницей. Такой чистой и честной. Немногие женщины являются таковыми, - сказал он.
– Могу назвать множество! Вирджиния Вульф… - начала она, прищурив глаза.
– «На самом деле, мне не нравится человеческая природа, пока она не прикрыта искусством». Мне всегда нравилась эта цитата. Ладно, пусть будет Вульф. Она излагала достаточно хорошо. Но Плат акцентирует внимание на откровенной болезненности, что нечасто увидишь у женщин-писательниц.
– Что она… она снимает туфли. И садится на диван, заваленный вещами (серый).
– О, пожалуйста. Эмили Дикинсон практически изобрела образ болезненной женщины-поэта. Плат просто развила его. Где твои карамельки?
Ноа побрел на кухню за какими-то закусками. Он хотел, чтобы она осталась поболтать, вопреки себе, но сейчас передумал. Такие женщины - умные, красивые - не следовали за ним в Страну Грозовых Облаков. А если и следовали, случайно, он выпроваживал их. И ради бога, если они хотели остаться, он не предлагал им прохладительные напитки.
Но вот он здесь, протягивает ей не только ранее упомянутые карамельки, но и банку Колы.
– Теперь ты меня засахариваешь.
– Она положила карамельку в свой сексуальный красный ротик. Она флиртует? Потому что он мог придумать множество возражений, но все они казались слишком дерзкими. Он остановился на том, что просто усмехнулся ей. Пусть понимает, как хочет.
– Итак, Джейлин. Джей. Как ты развлекаешься?
– Мне нравится музыка. Стараюсь выходить по субботам, когда есть такая возможность, послушать местные группы. А что насчет тебя? Ты отсюда?
– Она поднесла ко рту содовую и посмотрела на него поверх края банки, делая глоток.