Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]
Шрифт:
— Настойчивость… Хорошо! О, очень хорошо!.. Но видите ли, сударыня, шляпа эта единственная во всем мире!
— Ее-то и недостает в вашей коллекции?
— К сожалению, да… и я готов отдать голову, лишь бы увенчать этой шляпой свою коллекцию!
— Это мужская шляпа? — спросила Долли, выказывавшая внимание скорее по доброте, нежели из любопытства.
— Нет, сударыня, нет… Это дамская шляпа… Но какой дамы… Вы не посетуете на меня, если я не сообщу ее имени и звания, чтобы не возбуждать конкуренции?
— Но знаете ли вы приметы этой шляпы?
— Приметы? О, очень хорошо! Мне удалось благодаря
— Какого же племени?
— Одного из тех, которые бродят на севере и западе континента. Мне безразлично, начинать ли с той или другой стороны света, а потому я испрашиваю вашего разрешения следовать с вашим караваном до встречи с индасами.
— Охотно разрешаю, мистер Мерит, — отвечала Долли, — и я сейчас распоряжусь, чтобы достали, если можно, двух добавочных верблюдов.
— Одного будет достаточно, сударыня, для моего слуги и для меня, тем более что я намереваюсь ехать на этом животном, а Джин Ги удовольствуется тем, что пойдет пешком.
— Вам известно, что мы выступаем завтра?
— Завтра? Хорошо!.. Я не задержу вас, миссис Брэникен. Но условимся, что я не буду заниматься ничем, что может касаться поисков капитана Джона. Это дело ваше, я же ищу только мою шляпу.
Джоз Мерит после этого откланялся, заявив, что столь интеллигентная, энергичная и благородная женщина заслуживает того, чтобы отыскать мужа, как и сам он заслуживал сокровища, приобретение которого украсит его коллекцию исторических шляп.
Джину Ги пришлось спешно собрать те немногие вещи, которые удалось спасти после встречи с овцами. Что же касается верблюда, которым должен был пользоваться джентльмен, то Флинту удалось достать его, за что он и удостоился услышать слова: «Хорошо!.. О, очень хорошо!» — от крайне признательного ему Мерита.
На следующий день, 26 октября, дан был сигнал к отправлению. Том Марикс и Годфрей ехали впереди. Долли и Джейн занимали свои места в палатке, имея Заха Френа с одной, а Лена Боркера — с другой стороны. Затем величественно выступал Джоз Мерит, восседавший между двумя горбами своего верблюда, в сопровождении Джина Ги. Замыкали шествие остальные вьючные верблюды и негры охранной стражи.
Оставив с правой стороны Оверлэндскую телеграфную линию, так же как и станцию Алис-Спрингс, экспедиция в шесть часов утра скрылась за одним из выступающих отрогов горной цепи Мак-Доннель-Рэн-жес. Жара в октябре в Австралии очень сильная. И потому Том Марикс советовал передвигаться лишь в продолжение первых дневных часов, от четырех до девяти утра, и после полудня от четырех до восьми часов вечера. Даже ночи стояли очень душные, и необходимы были более продолжительные остановки, пока караван не привыкнет ко всем тяготам путешествия.
Это еще не была пустыня с ее бесплодными, бесконечными равнинами, совершенно высохшими ручьями, колодцами с горьковато-соленой водой, а то и совсем иссякшими. У подошвы гор пролегала та местность, куда врезаются отроги горных цепей Мак-Доннеля и Стрэнгуэйс-Рэнжес и по которой протянута телеграфная линия.
Караван вынужден был,
Верблюды медленно передвигались по этой сильно изрезанной местности, которую лишь кое-где орошали редкие ручейки. Это давало возможность людям находить проточную, свежую воду под сенью деревьев; животные также пользовались водопоем, чтобы утолять жажду на несколько часов.
Следуя по редкой опушке этих кустарников, охотникам удалось убить несколько кроликов. Как известно, кролики в Австралии играют ту же роль, что саранча в Африке. Эти плодовитые грызуны, если своевременно не будет обращено на них должного внимания, перегрызут решительно все. Персонал каравана относился к ним до того времени с некоторым пренебрежением, так как достаточно было настоящей дичи. Всегда можно будет воспользоваться этим пресным мясом, когда будет ощущаться недостаток в зайцах, куропатках, дрофах, диких утках, голубях и иной крупной и мелкой дичи. Но в этой пограничной местности приходилось довольствоваться тем, что попадалось, то есть кроликами, которых здесь было множество.
Вечером 31 октября Годфрей, Джоз Мерит и Зах Френ собрались вместе, и разговор зашел об этих представителях отряда грызунов, уничтожение которых просто необходимо.
На вопрос Годфрея, всегда ли водились кролики в Австралии, Том Марик-с объяснил ему:
— Нет, любезный друг. Они ввезены сюда только тридцать лет тому назад. Хороший подарок сделали нам, нечего сказать! Эти зверьки настолько расплодились, что совершенно разоряют наши поля. В некоторых округах их так много, что нельзя заниматься скотоводством. Все поля сплошь в норках, как решето, а трава съедена до корня. Это настоящее разорение, и я склонен думать, что не колонисты съедят кроликов, а кролики сожрут колонистов.
— Но разве не прибегали к более энергичным средствам, чтобы избавиться от них? — спросил Зах Френ.
— Средства-то употреблялись всякие, но они не достигали цели, — отвечал Том Марикс, — количество их увеличивается, вместо того чтобы уменьшаться. Я знаю одного землевладельца, которому пришлось израсходовать сорок тысяч фунтов стерлингов на уничтожение кроликов, разорявших его поместье. Правительство назначило премию за каждого убитого кролика, как в Индии за голову тигра и змеи. Но что ни делают, тут, как на гидре, головы вырастают снова и в большем числе, по мере того как их сносят.
Прибегали к стрихнину: подохли сотни тысяч кроликов, но это едва не вызвало чумы в стране. Никакие меры не помогли.
— Мне пришлось слышать, — сказал Годфрей, — что один французский ученый, Пастер, предложил уничтожать этих грызунов, прививая им куриную холеру. Правда ли это?
— Да, быть может, эта мера окажется действенной. Но следовало испытать ее, а это не было сделано, хотя для того назначена специальная премия в двадцать тысяч фунтов стерлингов. Все это привело к тому, что Квинсленд и Новый Южный Уэльс соорудили заборы на протяжении восьмисот миль, чтобы оградить восточную часть континента от нашествия кроликов. Это истинное бедствие.