Миссис Бреникен
Шрифт:
Возможно, узнав о том, что миссис Бреникен, единственная оставшаяся у него близкая родственница, после гибели ребенка впала в душевное расстройство, Стартер распорядился бы иначе. Но он не ведал о случившемся, что, впрочем, неудивительно при его упорном нежелании не только писать писем, но даже получать их. Правда, Лен Баркер мог бы и пренебречь этим запретом в силу перемен, происшедших в жизни свояченицы; Джейн дала ему понять, что долг требовал поставить Эдварда Стартера в известность, но Лен велел жене молчать и не последовал ее совету.
Ему выгодно было ничего не сообщать Эдварду Стартеру, а если приходилось выбирать между выгодой и долгом, Лен не колебался ни минуты. С каждым днем состояние его дел становилось все более тревожным, и он не желал упускать последний шанс, который давала ему судьба.
И действительно, ситуация складывалась довольно простая: если миссис Бреникен уйдет из жизни бездетной, Джейн, единственная родственница, имеющая право наследовать ей, завладеет богатством Стартера. Несомненно, после гибели маленького Уота Лен смекнул, что права супругов Баркер на наследство Доллиного дядюшки увеличились.
В самом деле, разве события не разворачивались таким образом, что огромное это богатство достанется ему? Ребенок мертв, Долли — больна душевно, и, по мнению врачей, только возвращение капитана Джона могло бы изменить ее психическое состояние.
Что же касается участи «Франклина», то если еще в течение нескольких недель о судне не будет никаких известий, станет очевидным, что ни «Франклин», ни его экипаж никогда не вернутся в Сан-Диего. И тогда на пути Лена Баркера к богатству останется одна умалишенная Долли. А на что только не пойдет этот бесчестный, оказавшийся в безвыходном положении человек, когда смерть Эдварда Стартера сделает миссис Бреникен богатой наследницей?
Однако Долли могла получить наследство, лишь пережив своего дядюшку. Лен Баркер, следовательно, был кровно заинтересован в том, чтобы несчастная женщина дожила до того дня, когда на ее голову свалится состояние Эдварда Стартера. Теперь помешать осуществлению его замыслов могли два обстоятельства — или преждевременная кончина Долли, или появление капитана Джона, в случае если он, потерпев кораблекрушение и очутившись на неведомом острове, все же сумеет вернуться домой. Но подобный поворот событий был весьма маловероятен, и в гибели «Франклина» уже можно было не сомневаться.
В таком положении оказался мистер Баркер, таким виделось ему будущее в тот момент, когда он почувствовал необходимость идти на крайние меры. Действительно, если бы в дела Лена вмешалось правосудие, мерзавцу пришлось бы отвечать за явное злоупотребление доверием, ибо часть денег, которые доверили ему неосмотрительные люди, он уже растратил, платя одним за счет средств других. Но долго так тянуться не могло. В конце концов Баркеру будут предъявлены претензии. Надвигался крах, больше чем крах,— бесчестье и, что гораздо сильнее тревожило этого человека, арест с предъявлением самых серьезных обвинений.
Миссис Баркер, без сомнения, догадывалась о неудачах своего мужа, но ей и в голову не приходило, что дело может дойти до вмешательства правосудия. Тем более что нужда еще не столь сильно ощущалась в шале Проспект-хаус. И вот по какой причине.
Став опекуном Долли, Лен Баркер получил возможность распоряжаться ее средствами. В руках этого мерзавца оказались деньги, которые капитан, уходя в плавание, оставил на ведение хозяйства. Их, впрочем, было немного, поскольку «Франклин» ушел в море всего на пять-шесть месяцев, однако имелось еще наследственное имущество, которое Долли принесла в семью при заключении брака, и, хотя этих средств насчитывалось всего несколько тысяч долларов, Лену Баркеру удалось выиграть время.
Так бесчестный человек не колеблясь злоупотребил своими правами опекуна; он присвоил себе ценные бумаги, составлявшие имущество миссис Бреникен, его подопечной и родственницы. Благодаря этим, ему не принадлежащим средствам он смог получить некоторую передышку, а затем вновь затеял сомнительные дела. Вступив на преступную дорогу, Лен Баркер, если бы потребовалось, прошел бы по ней до конца.
К тому же мысль о возвращении капитана Джона все менее страшила его. Шли недели, а дом Эндрю не получал никаких известий о «Франклине», присутствие которого не было отмечено нигде в течение шести месяцев. Миновали август и сентябрь. Ни в Калькутте, ни в Сингапуре представители торгового дома не нашли ни малейшей зацепки, которая позволила бы установить, что случилось с американской трехмачтовой шхуной. По этому поводу можно было лишь строить предположения, хотя большого расхождения во мнениях на сей счет не было, ибо, с той поры как ушел «Франклин», многие торговые суда, идущие в те же пункты назначения, неизбежно должны были двигаться тем же маршрутом. И поскольку не найдено никаких следов корабля, все сошлись на весьма вероятном предположении, что «Франклин», попав в сильнейший ураган, один из тех непреодолимых торнадо [77] , которые бушуют в районе Целебесского и Яванского морей, затонул вместе с экипажем и грузом, и ни один человек не уцелел.
[77] Торнадо — сильный ураган в тропических широтах.
Пятнадцатого октября 1875 года исполнилось семь месяцев с того дня, как «Франклин» покинул Сан-Диего, и все говорило о том, что он уже никогда не вернется. В городе настолько были убеждены в таком исходе плавания, что решили объявить сбор средств в пользу несчастных семей, пострадавших от этой катастрофы. Экипаж «Франклина» набирался из жителей Сан-Диего, теперь их женам, детям, родственникам грозила нужда, и необходимо было оказать им поддержку.
Инициатором сбора средств выступил торговый дом Эндрю, сам внесший значительную сумму. Лен Баркер тоже решил участвовать в этой акции милосердия — отчасти из собственной выгоды, отчасти из осторожности. Примеру дома Эндрю последовали другие торговые дома в городе, собственники, розничные торговцы. В итоге семьям исчезнувших членов экипажа была оказана существенная помощь, что хотя бы немного облегчило последствия катастрофы.
Разумеется, мистер Уильям Эндрю считал своим долгом обеспечить миссис Бреникен, лишенной духовной жизни, по крайней мере материальное существование. Ему было известно о том, что капитан Джон, отправляясь в плавание, оставил деньги на домашние расходы из расчета шести-семи месяцев. Полагая, что средства эти должны подходить к концу, и не желая, чтобы Долли оказалась на иждивении, мистер Эндрю решил поговорить на эту тему с Леном Баркером.
Семнадцатого октября, после полудня, несмотря на то что здоровье его еще не окончательно поправилось, судовладелец ступил на дорогу, ведущую в Проспект-хаус, и, пройдя городской квартал, расположенный на возвышенности, очутился возле шале. Внешне дом не изменился, только вот жалюзи на окнах первого и второго этажей были наглухо закрыты. Создавалось впечатление, что дом необитаем, погружен в тишину, окутан тайной.
Подойдя к калитке, мистер Уильям Эндрю позвонил. Никто не вышел. Казалось, гостя не видят и звонка его не слышат. Неужели в Проспект-хаус никого нет? Мистер Эндрю позвонил вторично, и на этот раз послышался шум открываемой боковой двери.
Появилась мулатка. Узнав посетителя, она не смогла удержаться от досадливого жеста, чего, впрочем, мистер Эндрю не заметил. Служанка тем не менее подошла к калитке, и мистер Эндрю, не дожидаясь, пока она откроет ее, заговорил через ограду: