Миссия для чужеземца
Шрифт:
Хейграст показал Сашу на лежащие на окне мягкие полосы, снятые с меча, затем замер и попросил:
— Покажи.
Саш расстегнул перевязь и положил на кровать.
— Ну? — нетерпеливо спросил нари. — Где меч?
Саш молча провел рукой, и тут его спутники увидели меч. Он стал видимым только после прикосновения. Поверхность ножен, казавшаяся раньше обыкновенной сталью, к тому же вымазанной в масле, была абсолютно черной. И эта чернота блестела, как блестела бы капля росы, упавшая на кусок угля, и отражала все. И комнату, и приготовленные заплечные мешки, и окаменевшие лица друзей.
— Что это? — просипел Хейграст, затем прокашлялся, возвращая себе голос, и опустился на колени. — Что это такое?
— Я думаю, что это бесценный подарок нари — оружейника из Эйд-Мера, доставшийся ему от очень подозрительного купца из Кадиша, — ответил Саш и перевел взгляд на онемевшего мальчишку. — Как видишь, Дан, это не ржавое железо.
— Это черное серебро, — прошептал Хейграст. — Это действительно черное серебро. Я никогда не слышал о таком оружии. Я никогда не слышал об оружии из черного серебра. Я никогда не слышал об оружии, которое становится невидимым по желанию его владельца. Только теперь я понимаю, как тебе удалось победить манки. Как Чаргос разглядел достоинства этого меча?!
— А может быть, он знал о них? — спросил Лукус. — Ты забыл его слова? Он видел подобный меч раньше!
— Знал? — удивился Хейграст. — Я решил, он видел что-то похожее.
— Неужели ты все еще думаешь, что Чаргос — человек? — поинтересовался белу. — Он, конечно, не демон — Вик распознал бы демона, но не человек и не ари. Человек или ари не может так двигаться.
— Кто же тогда он? — спросил Хейграст.
— Валли! — уверенно сказал Лукус. — Леганд говорил, что не все валли покинули Эл-Лиа вместе с богами. Хозяйка Вечного леса — валли. Валли бессмертны, но они не демоны. Их бессмертие можно оборвать.
— Чаргос — валли?! — воскликнул Хейграст. — Тогда что он делает в Эйд-Мере? Это невероятно! Я не видел валли ни единого раза! Никто из моих знакомых, кроме Леганда, никогда не видел валли! Валли не бродят по дорогам Эл-Айрана! От них остался только язык, который знает один элбан из лиги, если не из дюжины лиг! Тогда, может быть, ты скажешь, что и Леганд — валли?
— Не знаю, — покачал головой Лукус. — Ростом Леганд не уступит Чаргосу, хотя и кажется старше его на лигу лет. Спроси об этом его самого. Ты же знаешь, в присутствии Леганда язык сам решает, какие вопросы можно задавать, а какие нет! Что касается Чаргоса, вспомни стычку у северной цитадели.
— Да, — кивнул Хейграст. — Он дрался так, как не может драться обычный элбан.
— Ты не запомнил еще одно, — сказал Лукус. — Он переводил слова серого воина и сказал, с какого языка.
— С какого же? — наморщил лоб нари.
— Он сказал, что переводил с бадзу, — ответил Лукус. — Это древний диалект валли. Его вообще никто не знает в Эл-Лиа, если не считать Леганда и, может быть, некоторых из мудрецов банги. Это язык Дэзз. Язык мира, который, по легендам, был уничтожен богами до начала времен, задолго до Большой зимы. Единственное, что я знаю о нем, так это то, что он был в ходу в Дье-Лиа, но и то лишь среди избранных.
— Дэзз, — нахмурился Хейграст. — Дье-Лиа. Ты называешь миры, даже тень которых стерлась из памяти элбанов. Единственное, что я знаю, — Дэзз уничтожен, а Дье-Лиа канул за грань. Все это слишком похоже на сказку.
— А этот меч не похож на сказку? — спросил Лукус. — А серые воины в странных доспехах, не принадлежащие ни к одной из армий Эл-Лиа? А пылающие врата в Ари-Гарде? Ты задумывался, откуда эти воины пришли в Дару?
— Такое оружие не могло быть изготовлено руками смертного, — покачал головой Хейграст. — Это единственное, что я знаю точно. А что касается Чаргоса, у меня хватит наглости спросить его напрямую, кто он.
— Для этого надо вернуться в Эйд-Мер, — сказал Лукус.
— Я должен вернуться! — повысил голос Хейграст. — В отличие от всех остальных я не имею права погибнуть — у меня семья!
— Именно о семье ты думал, когда рванулся навстречу манки? — усмехнулся Лукус. — Ты же знал, что никакая сталь не возьмет его. Кстати, — он обратился к Сашу, — не мог бы ты показать клинок? Меня продолжает интересовать странная балансировка меча.
Саш взял за рукоять и вынул меч из ножен. Хейграст с шумом выдохнул, а Лукус молча опустился рядом с ним на колени. Клинок был прозрачным.
— Это стекло? — спросил после паузы Дан.
— Нет, — ответил Хейграст. — Это не стекло и не камень. Смотри, маленький потомок плежского кузнеца. Смотри и запоминай. Возможно, ты никогда больше не увидишь фарлонг. Я никогда не видел фарлонга, но это может быть только он. Металл, который превосходит любой другой металл и любой минерал. Никто не знает, как его обрабатывать, и никто не видел ни одного изделия из фарлонга лиги и лиги лет. Знаешь почему?
— Нет, — округлил глаза мальчишка.
— Потому что этот металл очень редок даже там, где он все-таки может быть добыт. Единственные изделия из фарлонга, о которых я слышал, — светильники престола Эла. Именно поэтому их считали неуничтожимыми. Этот металл, Дан, можно добыть только в Эл-Лооне. Ты понимаешь, что это значит?
— Что? — спросил Дан.
— Это меч бога, — сказал Хейграст.
В трактире стоял шум. Казалось, весь поселок явился в гости к Рифузу. Столы сдвинулись к стенам, скамьи заняли женщины, дети и старики, а пространство вокруг дерева — мужчины-охотники, украшенные ленточками, звериными масками, кусочками шкур, бусами и многочисленными кольцами и браслетами. Они кружились, гремели трещотками и барабанами и выкрикивали что-то на языке дерри, напоминающем больше птичий посвист, чем речь элбана. Аромат лесных цветов висел в воздухе, смешиваясь с запахом восхитительной сварской кухни.
Рифуз заметил друзей издали, но Хейграст приложил ладонь к губам и незаметно провел спутников в прикрытый печью угол. Сияющий от счастья хозяин появился почти мгновенно, крикнул что-то в сторону кухни, и вскоре изысканные кушанья украсили последнюю утонскую трапезу отряда. Дан, осветившись радостной улыбкой, тут же налег на печеное мясо. Хейграст и Лукус ели рассеянно: увиденное в комнате потрясло их. Первым молчание нарушил Саш. Он потянулся, отодвинул блюдо и, глотнув дымящегося ктара, спросил: