Миссия в июнь 1939 года
Шрифт:
— Наверно, мне нужно переодеться и надеть первое белое платье? Тогда подождите, я дойду до самолета.
— Да, ты права, сделай это, пожалуйста, — ответил Иван.
Через пять минут областные сотрудники взобрались в бричку. Орлик был достаточно сильным мерином, легко домчал по ровному лугу, заросшему свежей травой, коляску с двумя людьми до деревни, где местные жители с тревогой и любопытством разглядывали прибывших откуда-то незнакомых людей. Дом Альбины Кувшиновой находился в центре деревни и не сильно отличался от других строений, разве что новый свежеокрашенный штакетник
В доме хозяйка, женщина лет сорока шести, босиком ходила по идеально чистым половикам и хлопотала на стол. Еще совсем молодая, в легком, слегка расклешенном сарафане и в белом, завязанным сзади платком, закрывающим волосы, она смотрелась очень даже приятно, а большие карие глаза и вообще очаровывали. Дом, как обычно, состоял из двух комнат: первой с русской печкой и второй — передней. Стены и потолок были выскоблены ножом и вымыты, на стенах висели фотографии родственников и часы-ходики с гирями и кукушкой.
— Давай, Альбина, принимай гостей из области, как говорили. Извини уж, придется потесниться, потерпите.
— Да ничего, Игнатий Иванович, ждем дорогих гостей. Танюшка с Андрейкой сейчас в летнем лагере при школе, мы с мужем в приделке поспим, товарищи из области пусть в передней комнате располагаются, там и отдохнуть можно, и переодеться, дверь туда закрывается, будут довольны. Сейчас же прошу всех за стол, у меня все готово, будем завтракать.
Пришедшие по очереди ополаскивали в рукомойнике руки и садились за стол, где хозяйка угощала их пирогами и топленым молоком с хрустящими пеночками, наливая из кринки. Присев к столу, Альбина добродушным взглядом смотрела на гостей, переживала, понравится ли угощение.
Все остались довольны. Артем незаметно включил в кармане «зажигалку» и положил ее на край стола:
— Благодарю за угощение, все было очень вкусным! Скажите, Альбина Герасимовна, — обратился он к хозяйке дома, — люди сильно напуганы происшедшим, верят ли они в способность власти победить пришедшую злобную силу? Только говорите честно, нужна объективная информация.
Женщина прислонила ладонь к груди и удивилась:
— А разве я когда говорила неправду? Игнатий Иванович подтвердит, даже на совете никогда не кривлю душой. Председатель сельского совета кивнул в подтверждение.
— Тогда слушаем Вас.
— Народ действительно напуган, ведь таких молодых погубил зверь проклятый, но люди верят: советская власть не оставит их в беде, ждут помощи от НКВД или родной Красной Армии, говорят: «Товарищ Сталин уже наверняка знает про нашу беду, он пошлет своих соколов, они спасут».
Артем сидел и улыбался, слушая эти слова, полные веры в советскую систему и возглавляющего ее вождя. Нета знала, что он записывает на свой чудо-аппарат слова депутата, видела, как никто об этом не догадывался, и тоже улыбалась.
— Это хорошо, товарищи,
— Нет, Альбина Герасимовна, нам нужно заниматься своими делами, а на ночлег мы расположимся в приделке, если вы не возражаете, а то как-то неудобно стеснять вас.
— Ну, как знаете, только там ночью комары кусаются, привыкшие вы к ним? Уж если сильно достанут, приходите смело, будите нас, поменяемся с вами комнатами, а марлю в форточку я сейчас вставлю и штору на дверь повешу. Я тогда там на кровати сейчас чистое постельное белье заправлю, а во втором часу приходите на обед, я приду после дойки.
— Хорошо. Сейчас, будьте добры, быстренько опишите мне всех жителей деревни прямо по домам, а я скажу, на ком нужно будет остановиться поподробнее. Присядьте, пожалуйста, не стойте.
Молодая женщина присела рядом с Иваном и примерно полчаса описывала домочадцев Осипова, некоторых по его просьбе довольно подробно. Когда она закончила, Иван переспросил:
— А скажите, вот эта Ниловна, которая живет с края деревни, который выходит на тот злополучный луг, она живет одна или со стариком каким?
— Она живет одна, старик у нее давно помер, и ей-то уж за девяносто. Старожилы деревни говорили, что очень давно у нее был сын, он был коробейник, ходил по окрестным селам и деревням, торгуя различными товарами, его зверски убили в 1887 году в соседней волости. Ниловна привезла его сюда и схоронила на здешнем кладбище, причем хоронили закрыто. С тех пор она очень нелюдима, практически ни с кем не общается. Хлеб, песок и соль ей привозят из магазина соседи.
— А вы не помните, как звали сына и как его фамилия?
— Тааак, кажется, Бондарь? Да, Анатолий Бондарь.
— И где это ваше кладбище, далеко ли отсюда?
— В соседнем селе, пять верст отсюда будет.
Еще раз поблагодарив радушных хозяев, все вышли на улицу, Нета прихватила с собой медицинский чемоданчик.
— Что, Иван Авдеевич, съездим в это село в первую очередь, заодно и местность посмотрим, уж не путает ли Алечка чего? Рядом живу, а не слышал этой истории, — председатель сельсовета вопрошающе смотрел на майора.
Иван на некоторое время задумался:
— Нет, Игнатий Иванович, в первую очередь давайте навестим дом погибшей женщины. Ее еще не схоронили?
— Завтра в 10 утра будут выносить. Пойдемте, это на другом конце деревни, — они не спеша отправились туда.
У дома стояла красная крышка от гроба, а рядом на лавочке сидели заплаканные уже немолодые родители, отец держал на коленях мальчика лет пяти. Председатель сельсовета поздоровался и от всех подошедших выразил соболезнование: «Павловна, Сергеич, скорбим вместе с вами, Игнатку поможем поднять, — он погладил мальчугана по головке. — Понимаю, как вам тяжело, но нам нужно осмотреть Веру, с нами медицинский эксперт и журналист из областного центра, помогите нам в этом, пожалуйста», — мужчина взглянул на женщину и та, тяжело поднявшись, повела пришедших в дом.