Мистер Фермер. Между Адом и Раем!
Шрифт:
Большие черные пальцы здоровенного темнокожего мужчины сжимают женщине ноздри, меж белоснежных зубов проталкивают прямо в горло член. Женщина-дроу задыхается, пытается вздохнуть, сжимая член кожаного гиганта, от чего мужчина только сильнее раззадоривается. Женщина стонет, из ее карих глаз текут слезы удовольствия. Снизу, лаская ее грудь языками, играются мужчины в масках козла и барана. Лежа на земле, ударами бедер, подбрасывая попку дроу, в киску ее жестко трахает волк, когда сзади, пристраиваясь в тугой, еще неразработанный анал, собирается войти мужчина в пушистой маске льва. Руки дроу заняты членами. Наматывая ее волосы на член, пропихивая мужские достоинства под подмышки и коленями, со всех сторон ее трахают, развращают, ломая личность и здравое понимание об экстазе, десяток мужчин.
За всем этим, без доли жалости,
Все присутствующие перемещены сюда при помощи магических кругов. Все между собой связаны магией, узами, положением, при этом никто и никогда не знал, кто находится под или над ним. Маски прятали лица, магия изменяла тела, голоса, позволяя каждому из присутствующих показать свою порочную сторону, не опасаясь быть уличенным и наказанным. Лишь Аорра знала всех и каждого из присутствующих, а также знала развращенную шлюху, собственную дочь, чью душу окутало желание предать ее.
— Стой-те… — Стонет с членом во рту кареглазая дроу в момент, когда очередной мужской член медленно, сантиметр за сантиметром входит в нее сзади. Большой, настолько, что дроу пищит. Ей больно, и в то же время почему-то настолько приятно, что она сама начинает двигать бедрами, проверяя, насколько глубоко смогут в нее проникнуть все эти мужские приборы.
Раздор множество сил и времени потратил на попытки преодолеть ментальную защиту Аорры. Раньше он думал, что все будет проще, что позабывшая законы приличия и морали Аорра, прожившая тысячи лет с венцом целомудрия, сдастся, лишь увидев истинное наслаждение. Он рассчитывал сломить императрицу, развратить ее сознание и полностью взять под контроль, но та напрочь отказывалась подчиняться даже своим инстинктам. Она предпочитала смотреть, и, если что-то не нравится, и кто-то посмеет к ней прикоснуться… убивать. Вот и в этот раз, один из мужчин, устав надрачивать тощкй дроу на волосы, решается направиться к той, чья грудь, фигура, а также дырки еще не были никем из присутствующих заняты.
— Давай поиграем, становись на колени, хозяин покажет тебе, что такое истинное нас… — Голова мужчины слетает с плеч. Катится к ногам Аорры, заливая пол и саму императрицу алой кровью. В своих убеждениях, желании защититься от чужих посягательств, она неизменна. Никто не обратил на убитого внимания, более того, видя смерть, как кто-то безнаказанно отнял жизнь, испорченная дроу испытала экстаз, вагиной своей и аналом сдавив члены трахавших ее мужчин.
Используя взрослую дочь Аорры для своих целей, Раздор взращивал для своего семени новую почву. В случае неудачи по захвату тела Императрицы, он планировал свершить заговор в столице, убить отказывающуюся полностью ему служить Аорру и усадить на ее место порочное дитя, что в полном его подчинении. Лишь на миг, покинув тело Аорры, демон вселяется в здоровенного черного парня, хватает шлюху за волосы, притягивает к себе, требуя дроу глотать. У шлюхи нет ни шанса высвободиться, вытащить член из глотки, да и она не хочет этого. Глоток за глотком, выпивает семя, а вместе с ним поглощает проклятье, что вскоре полностью окутает всю ее нервную систему, рецепторы, сделает тело ее сосудом, только и ждущим, когда в него вселится хозяин. У Раздора существовало множество способов по покорению существ: через отравление, через угрозы, шантаж, подкуп, обещания, и даже смерть, но именно похоть, совокупление, приносили ему самое настоящее, в какой-то степени, как у живых, некое блаженство.
— Какого черта, что здесь… — Вернув контроль над сознанием, Аорра поднимается, начинает колдовать защитное заклятье, и уже в следующую секунду вновь падает обратно в кресло.
«Чуть не опоздал…» — Вернувшись в тело императрицы, с трудом парализовав той ноги и вновь лишь частично взяв контроль над телом, тратя колоссальные запасы темной энергии, борется с хозяйкой сознания демон. Две тысячи лет назад, Аорра не имела такого бешеного желания жить, не боролась за себя так, и тем более, не пыталась в сознании своем отстоять право верить… а с ним, самое глупое желание, о появлении которого демон даже не мог помыслить. Древняя, жестокая, принципиальная дроу жаждала любви, ждала и верила, и именно вера в то, что Матвеем вернется, сводила Раздора с ума. Если эти двое соединятся, если вновь встретятся, случится такое, что даже Четверке Владык Демонов придется
«Ну же, ты ведь в этом так нуждаешься…» — Взяв под контроль руку Аорры, направляет ту к вагине, сквозь кружевные, черные трусики и требует ту пропихнуть пальчики в сухую щель демон, — «Давай же, ну давай…» — Чувствуя, как пальцы второй руки дроу с треском ломают подлокотник, как Аорра отказывается от навязанных демоном желаний, из последних сил, скрепя всей своей темной душой, борется с Аоррой Раздор.
Севернее города Плато Сокола. Шатёр Её высочества Небесной посланницы Астаопы.
На ложе, созданном из прекрасного тысячелетнего дуба, усыпанного лепестками роз, застеленного самыми дорогими, мягкими и приятными на ощупь шелками, расправив белые крылья, лежала та, кого Горлеонцы считали героиней, защитницей их народа и богиней, спустившейся с небес для возвышения избранного народа. Обнаженная, без намека на одежду, Астаопа наслаждалась массажем, прикосновениями крепких, сильных мужских рук, что разминали ее тело в области плеч, ягодиц, спины и шеи. Мужчины, самые лучшие, красивые, собранные из всего Горлеона, были выбраны ею для собственных утех. «Рабы Божьи», так она называла их, требуя делать все, что ей заблагорассудится. Десятки семей разрушила Астаопа, множество детей и жен оставила без отцов, которые, уходя в служение, попадали под чары Астаопы, любили и служили лишь ей одной, видя в ней Богиню, коей она и являлась.
Прочувствовав каждым сантиметром кожи мужскую силу, богиня, желая большего, перевернулась на спину, раздвинув ноги, велела голубоглазому, статному мужчине, чье оголенное до пояса тело украшали рельефные мышцы, пасть на колени. Она требовала от него, языком своим доставить хозяйке удовольствие. Сейчас Астаопа имела все, что только могла пожелать в Мирах Аида и за их пределами. Слуги, развлечения, дорогая и вкусная еда, почитание, роскошь и даже собственные ангелы. Эсфея, ее создательница и мать, впервые предстала перед ней в образе настоящей Госпожи, хозяйки, которая очень умело околдовывала умы простых смертных, заставляла их молиться ей, увеличивая и взращивая силу Древней и самой Астаопы. Все нравилось молодой богине, и лишь отголоски прошлого, которые постоянно посещали ее разум при виде воинов, закованных в сталь, вооруженных мечами, не давали божественной душе покоя. «Матвеем… я помню, я убью тебя, сделаю то, что не смогла Эсфея. За всю ту боль, за неуважение к богам, за мои мучения и позор, убью и поглощу». — Прижимая к своей киске голову голубоглазого блондина, раззадоренная жаждой мести, кончает Астаопа.
— Госпожа… теперь мы можем поговорить? — Услышав как стоны становятся тише, вновь из-за пределов шатра спрашивает Анаэль, один из ангелов, посланных разобраться с вечно мешающими, надоедливыми бактериями Цветами, и теми, кто посмел им присягнуть. «Эти две мерзкие, сисястые твари, почему они еще живы, почему эти ничтожества, называющиеся Ангелами, настолько бесполезны что не могут убить двух смертных?!»
— Надеюсь, ты уже умылся, очистил свою ауру и привел себя в порядок. Не хочу видеть усталость и слышать плохих новостей, так что будь любезен, не разочаруй… — Просовывая большой палец своей левой ноги в рот одного из стоявших на коленях слуг, играясь пальцами ног с языком и зубами мужчины, говорит Астаопа.
— Простите… Враг оказался слишком силён, без вас мы…
— Бесполезные куски дерьма! — Ударив ногой посмевшего оцарапать её палец зубами мужчину, воскликнула Богиня. — Это всего лишь жалкие смертные, это…
— Они убили нашего брата, смогли противостоять нам, Цветы…
— Хватит оправданий! — Кричит Астаопа. — О Создательница, а ведь день так хорошо начинался… Почему все они такие бесполезные, почему никто ничего не может сделать. — Поднимаясь, виляя голой, тощей задницей, идет к кувшину с вином Астаопа. В понимании Богини, существа ее положения не должны даже думать о том, чтобы работать, драться, кого-то защищать. Она бог, она верховное существо, которое знает больше многих живых, одно ее благословение, желание поделиться своей божественной силой, должно заставлять смертных повиноваться ей, сотворять чудеса и, прославляя ее имя, нести волю Морей всему миру. «Так почему я опять должна браться за оружие…» — рассуждала Астаопа, чувствуя, как с губ ее, по подбородку, шее, худой груди и тощим ребрам бегут соскользнувшие с губ красные капельки вина.