Мистер Фермер. Морковка за интим!
Шрифт:
Лёжа на диване, я из всех сил попытался встать. Спустя столько лет, ещё разочек, хоть во сне, я хотел взглянуть на её вечно молодое и серьезное лицо. Оцепеневшее тело не слушалось. Мне хотелось извиниться, хотелось как раньше, обнять или просто сказать привет. Но язык и губы не подчинялись, не слушались. Всё что я мог… Это лишь мычать.
— Завтра, мы с папой улетаем…
'Нет, нет нет, нет! Я помню, этот разговор, помню этот момент из жизни. Не делай этого, не говори, не смей!
— Сами в Египет, а мне в школу ходить, — НЕ ГОВОРИ! — НЕНАВИЖУ
Мать печально умолкает. Сквозь злобу не подчиняющегося мне тела, я слышу как недовольно та сопит. Как разочарованно шмыгает носом. Постоянно, везде и всюду родители таскали меня за собой, лишь в этот раз что-то пошло не так, а я, оскотинившись сказал такое…
Тогда своим решением они защитили меня. Будто договорившись с самими небесами, оставили непутёвого сына в живых.
— Не будь таким злобным грубияном, Матвей. Мы ведь с папой любим тебя. — Тихо произнесла она, подобрав с пола мои разбросанные вещи. Я знал что она так поступит, что приберет за мной, и вместо искреннего спасибо, я сделав вид что сплю озлобленно отвернулся и умолк.
Стараясь испортить весь их отпуск, я с первого дня их отлёта не отвечал на телефонные звонки и сообщения, приходившие от родителей. В последний день отпуска, когда они уже должны были прилететь и вот-вот постучаться в двери, мне позвонил одноклассник:
— Ты видел какой пиздец произошёл сегодня? — Кричал он в трубку от перевозбуждения.
— Ты о чём? — Сквозь сон, полуденный дрём, как всегда лениво спросил я.
— Самолёт разбился! — Радуясь что первым сообщил мне эту новость, прокричал он.
— Самолёт? — Не понимающе, щёлкнул пультом телевизора. На каждом из каналов ведущие с печальными лицами вещали одно и тоже. Одно и тоже… Взглянув на настенные часы. Тут же сбросил звонок друга, открыл записную книжку телефона и набрал непринятому контакту.
Ни мама, ни папа больше никогда мне не ответили. Именно их самолёт разбился, а я, попав на попечение, завистливых родственников, впервые узнал, что такое по настоящему «плохие» люди.
Открыв глаза, ощутил легкую дрожь и озноб. Меня лихорадило, с заложенного носа текло ручьём, а во рту, как в Сахаре — царила засуха. Блять, я заболел. Хотя стоит отдать себе должное, продержался даже больше предполагаемого. Вот же блятство, смирившись с судьбой, огляделся.
Поверх листвы на меня были накиданы десятки мелких, пушистых шкурок, у входа в шалаш стояла очередная, полная фруктов и овощей корзинка. По яркому свету пробивавшемуся через щелки в шалаше, я понял что проспал, и что Кролли-воин уже ушёл. Возможность вызвать подмогу улетучилась, хотя теперь стройка стала последним что меня интересовало. Без нормальной медицины, антибиотиков, таблеток, без идеальных комнатных условий я покойник. Болезнь живьём сожрёт меня за считанные дни, превратив в удобрение для растений этого мира.
— Очнулись, мистер? — Донёсся незнакомый, женский голос.
В проходе шалаша показалась фигура. Ноги и туловище её покрывала одежда из пушистых шкур.
— Кто ты?
— Кролли Хохо. — Ответила незнакомка, а после, присев протянула мне деревянную тарелку с каким-то резко пахнущим отваром. В глазах и лице её не было той доброты, которую я мог увидеть в Муррке. На чёрном, пушистом лбе Кролли четким узором виднелось перевернутое белое сердце. Вокруг красных, деловитых глаз, будто подводкой, были проведены множественные белые линии.
— Пей, человече по имени МатвееМ. Тебе станет легче…
Не став спорить взял тарелку, а после, пригубив, попытался сплюнуть, но Хохо неспроста ждала. Внезапно дернувшись, крольчиха пальцами зажала мне нос, а после силой залила омерзительное варево мне в глотку.
— Пей, не сопротивляйся, кому сказала, глотай! — Рычала сердито крольчиха, до тех пор, пока я не опустошил сосуд. Кашляя, ощущая покалывания в лёгких, и не в силах сопротивляться я пытаюсь встать, скинуть севшую на шкурки Кролли, но сильная рука укладывает меня обратно. — А теперь спи. Тебе нужен покой.
— Почему ты помогаешь мне, где Муррка? — Пытаясь понять что произошло за время пока спал, прохрипел я.
— Наш воин сообщил старосте о твоих навыках. Веревка, что ты делаешь, отменного качества. Прочная и гибкая, она отличный товар не только для нашего племени, но и для обмена с соседями. Сегодня, когда он пришёл меняться, Муррка рассказала о твоём недуге. Болезни опасны, вождь велел мне помочь и попытаться вылечить тебя, естественно не за просто так. Мы поставим тебя на ноги МатвееМ, но взамен ты отплатишь нам за нашу услугу.
— Ха… вот как. — Радуясь столь внезапно и так вовремя прибывшей помощи, соглашаясь побороться за свою жизнь чуточку по дольше, кивнул, — где Муррка?
— Таскает брёвна. Понять не могу только, зачем? У вас кто-то умер, или вы готовите большой погребальный костёр для себя? Может ритуал какой…
— Нет. Умирать я точно не планирую. Хочу построить большой и прочный дом.
Вновь непонимание. Повторно затянув свою пластинку, по второму кругу начал рассказывать о своих планах, и том, что взамен на помощь мужчин Кролли, могу предложить не только веревку, но и много чего другого. Включая инструменты и посуду. Представив себя как шамана, заслужил скептический взгляд и недоверие со стороны главного лекаря племени. Чем убеждать ту, сотрясая воздух, легче, да и быстрее стало показать. Создав из предоставленного «мусора» очередной топор, впервые увидел на серьезном лице, такое же как и у Мурки детское удивление. Возбуждённо, пару секунд потопов ножкой по земле, та смущенная собственными эмоциями прокашлялась в кулачок. После чего согласилась передать моё предложение вождю. Говорили мы с Хохо долго, почти час. Итог наших совместных переговоров удовлетворил обоих. К ночи Кролли пообещала прислать к нам с тройку крепких и надежных рук, что и в дозоре могут ночью постоять, и в работе днём помочь. Хохо много ждала от моей магии и нашего сотрудничества. Пообещав сделать всё что в её силах, по моей просьбе она позвала Муррку и тот час отбыла обратно.