Мистер Грей младший
Шрифт:
— Почему ты остановился? Почему? — вопрос, сорвавшийся с губ, опережает все мои мысли.
— Айрин…
— Тебе нравится смеяться надо мной?
— Малышка, послушай, — шепчет он, но я перебиваю.
— Не заговаривай мне, пожалуйста, зубы, просто ответь. Почему мне только стоило перевести дух, как ты тут же воспользовался этим и прекратил делать то, что начал? Ты не хочешь меня?
Он поднял брови и положил прохладные руки мне на щёки.
— Глупая девочка — вот ты кто. Я очень тебя хочу. И с каждой секундой, всё больше, — его зрачки расширяются, и я безоглядно ему верю, — Но я люблю доводить до исступления возбуждённым ожиданием, а не бездумно трахать на общественной
Я, немного потеряно, кивнула, сглотнув ком подступивший к горлу. Тед легко поцеловал меня в губы и открыл дверцу, чтобы я, наконец-таки, уместилась.
Дальше, мы ехали молча, и я могла думать. Это было сложно, из-за поднявшейся температуры в салоне, дыхания Теда, его взглядов, которые он периодически бросал на меня. Я думала о нём. Я редко приступала к анализу своих или чьих либо действий — мне всегда это было чуждо. Я знала, что размышлять о прожитом — бессмысленно. Вернуться назад и что-то исправить невозможно, и человека изменить в корне — никогда никому не удавалось и не удастся. Я подразумевала, что это лишь пустая трата времени, так что — трактовать самоанализ, да и вообще анализ, можно как безделье. Но сейчас я поняла, что мне это было необходимо. Он появился в моей жизни неожиданно, подобно какому-то вихрю или урагану, срывающему многое на своём пути. Всё слишком быстро. А может, так и бывает первая любовь? Или только у меня она так самобытна — быстро развивается, несёт меня подальше от своих же принципов? Сомневаюсь.
Тед эксцентричен, своеобразен, красив. Я всегда была уверена в себе, но с ним я чувствую себя ущербной. Однако это, почему-то, не давит на меня, не прожигает органы, не заставляет меня думать о перерождении в каком-нибудь другом, совершенном теле — совсем нет. Я словно подчиняюсь его превосходству и не хочу себя менять. Вчера, и день тому назад — я пребывала в экзальтации от его деяний. Он так хотел покорить меня — и я покорилась. Неужели, кто-нибудь смог бы устоять перед его ухаживаниями? У него сплошные плюсы, но тот случай с Даниэль, его выражение глаз — когда я обличила его, заставила признаться — повергли меня в ужас. Я хочу ему верить, я уже ему верю. И, как видно, верность — для моей столь юной натуры, не первая важная добродетель. Да и вообще, редко кто в моём возрасте обращает на это внимание, но внутри я знаю — что больше никогда ему этого не прощу. Когда человек обжигается, и понимает, что прикосновение к огню несёт болезненную рану — он больше не коснётся его. Есть такие люди, которым это ни по чём — их либо презирают, либо превозносят. Я же отношусь к другой, более цивильной категории — осторожной. Это не значит, что я не способна на безумства, или не могу гореть жаждой адреналина, или вообще скучна — нет, это не так. Просто внутри меня, словно образуется кнопка: «Это больно», и я не повторяю ошибок снова.
Я перевела взгляд с дороги на него. Его изумительные руки, с крупными бицепсами, и, как я увидела сейчас, ведь он закатил рукава своего свитера, выпуклыми, местами, венами, умело управлялись с рулём. Настроение этого сексуального водителя-обольстителя, едва ли можно было назвать счастливым, или же, наоборот, напряжённым. Совсем нет. Он был спокоен и терпелив. Он даже музыку не включает — наверное, ждёт, когда я покончу сидеть с каменным лицом, занимаясь самоанализом — и приду в себя.
— Где мы? — спросила я.
— Через двадцать минут проедем Уилбаргер, — ответил он, явно увлечённый дорогой, — Я рад, что к тебе вернулась способность беседовать. Я думал, что ты обижена.
Я посмотрела на него с презрением.
Тед, бросив на меня взгляд, подарил
— В чём дело? — спросил он, улыбаясь.
— Это я должна спросить, — сказала я, — С чего это я должна была обидеться на тебя?
Тед засмеялся от серьёзности, и, теперь уже, от обиженности — самой настоящей, не притворной обиженности моего тона.
— Ты приравниваешь меня к легкомысленным дурочкам, которых встречал раньше? Не дали игрушку — обиделась? — я не уступала, но и Грей не прекращал хохотать.
Я с досадой вдохнула.
— Прекрати смеяться! Если планируешь ржать, то уступи мне водительское место, — с вызовом произнесла я.
Тед перевёл на меня взгляд, подавляя смех.
— Ладно, малыш, прости. Но блондинка за рулём… — начал он, но осёкся, увидев моё шокированное выражение лица, — Ладно, проехали, — боязливо, и, так же, сдерживая рвущую его улыбку, произнёс он.
— Нет уж! Продолжайте, мистер Грей, — враждебным тоном произнесла я, — Дело в моём цвете волос? Вы, действительно, столь приземлённый?
Я не сдерживала ярости. Если бы рядом была подушка, я бы обязательно въехала ею ему по башке — хоть мне и слабо верилось, что он так считал на самом деле. Но в любом случае, пусть поймёт, что если это шутки — то они мне не по душе. Совсем не по душе.
— Нет, мисс Уизли, — теперь намёки на смех в его голосе исчезли, стал проявляться металл, — Просто за рулём я доверяю только себе. И прости, если я тебя обидел. Я шутя, — он обольстительно улыбнулся, глядя на меня. Я скрестила руки на груди и перевела взгляд на дорогу.
— Хочешь, включу музыку? — почти сразу спросил он. Его голос спокойный, хриплый… захватывающий.
— Нет, — бросила я, хоть и желала разбавить тишину и свист ветра за окном, какой-нибудь приятной мелодией, — Я сама включу, — спустя секунду раздумий добавила я, и включив трансмиттер, немного вздрогнула услышав музыку, которая полилась из динамиков… Опять же, одна из моих любимых песен — Hess Is More — Yes Boss. Я посмотрела на Теда с нежной улыбкой — о том, что я люблю эту песню, он знать не мог. А значит, ему она тоже нравится.
— У солистки… голос похож на твой. Ты слышала эту песню? — спросил он, подняв бровь, глядя мне в глаза.
— Да, босс, — ответила я в манере исполнения певицы, и взгляд Теда потемнел.
— Ты не представляешь, насколько ты сексуальная, — сказал он, с трудом переведя взгляд на трассу, глубоко вздохнул.
Я победно улыбнулась самой себе и откинулась на спинку кресла, отдаваясь течению музыки — прикрыла глаза. Я поймала себя на том, что всегда могла бы испытывать радость оттого, что я просто рядом с ним. В дороге, в кафе, в жизни, в любви. После того, как я увидела его, услышала его голос, вступила с ним в контакт, я обрела счастье. Сначала, я этого не осознавала, но теперь, я знаю, что без него — лучше мне не будет, только хуже, если не стандартно. Размеренную мелодию и голос исполнительницы, разрушил звонок моего мобильника. Я достала его из внутреннего кармана куртки, и, увидев на дисплее: «Мама» расплылась в улыбке.
— Да, мам, — я подчеркнула то, с кем говорю, чтобы Грей был спокоен.
— Привет, милая! Как вы? Уже ели сэндвичи, что я приготовила?
— Нет, мам, ещё нет. Мы въезжаем в Чилдресс, — сказала я, заметив название на дорожном знаке.
— Как проголодаетесь — обязательно поешьте, — строго произнесла она. Я улыбнулась её заботе.
— Конечно. С этим проблем у нас не будет, обещаю.
Тед бросил вопросительный взгляд на меня, и я прыснула от смеха.