Мистер Грей младший
Шрифт:
Ещё немного прогулявшись по Второй вершине, мы полюбовались прекрасным видом, выпили знаменитый глинтвейн Аспена, который разливали из большого котла, прямо на панорамной площадке. Ну, если точнее, я бы не выпил его, если бы ни Ян…
Я стою, смотря в синюю даль. Кривые, гигантские линии гор так чётко контрастируют с темнеющим, фиолетовым закатным небом.
— Тед, — слышу я голос Яна Флинна, оборачиваюсь. На его шее шарф, одет он в дорогое синее пальто, а в руках держит две кружки с бордовой жидкостью, над которой струится
— Выпьем? — спрашивает он, подойдя ближе.
— Глинтвейн? — подтверждаю догадку я вопросом. Он кивает и протягивает мне кружку. Я беру и подношу ко рту, улавливая прекрасные ароматы корицы и кардамона.
Сделав глоток, я смотрю на Яна, который повторил моё действие.
Вместе, мы устремляем все глаза вдаль.
— Ты расстроен, — говорит Ян.
— Да, — соглашаюсь я.
— Из-за девушки?
— Да.
— Из-за Даны?
— Да.
Недолгая пауза.
— Но и из-за Айрин тоже, да?
— Да.
Опять короткое, звенящее молчание.
— Ты сожалеешь о том, что ударил меня вчера и защитил Дану? Ведь ты же прекрасно знал, пьяный идиот, что до траха у нас бы дело не дошло.
Блять. Он прав.
— Да, — выдавливаю я снова и перевожу взгляд на Яна, который в ступоре уставился на меня.
— Ты подонок? — спрашивает Ян, без изменений в лице.
— Да, — с тем же бесстрастным выражением говорю я. По-крайней мере, сегодня, я достоин этого «звания».
— Вообще-то, Тед, мой последний вопрос — проверка: «Знаешь ли ты какие-нибудь другие слова, кроме „да“?» Потому что… Потому что у нас с Даной, всё-таки, всё могло дойти до кровати, — скалясь, смеётся Ян.
Вот придурок! Я даю ему пинок под зад. Он ржёт, как конь.
— Тед, осторожно! У меня глинтвейн! Если я ошпарю свои яйца, ты будешь оплачивать операцию.
Смеюсь, ставлю бокал на столик на тонкой ножки, коих много на смотровой площадке. По-братски его обнимаю.
— Мы друзья, Ян? — спрашиваю у него я.
— Конечно, Грей, — улыбаясь говорит он, потом, хмурит брови, и произносит, заглянув мне прямо в глаза:
— Ты любишь Айрин? — я что, на на исповеди?
— Да.
— Она единственная девушка, которую ты должен ревновать и защищать. Пока ты не усвоишь это, Тед, у тебя всегда будут проблемы. Я увидел, что Дана вылезла из кабины с красными губами и в ужасном настроении. И это твоя вина. И только твоя вина, Тео. Если ты поссорился с Айрин, ты не должен засасывать другую. Айрин должна быть едина для тебя.
— Она для меня едина! От неё у меня сносит крышу и её непонятный игнор сводит меня с ума. Я злюсь и не контролирую себя. Я пока не научился быть таким, каков мой отец и наша схожая внешность совершенно не причём! Мало кто может это понять, и, увидев меня все ищут Кристиана Грея и ты не поверишь, как это раздражает! Но я не такой. Я не хочу быть его повторением! Я признаю, что совершил ошибку и этого больше не повторится, — почти прорычал я в ответ.
— Теодор Грей. Слышишь ли ты себя? — всплеснул руками Ян, —
С минуту я лишь дышал, пытаясь найти равновесие на шатком мостике над бездной.
Блять. Я придурок. Причём тут мой отец?
Да, его неуёмное и неоспоримое умение держать себя и всё прочее в руках — поражает. Он может удержать то, чем завладел. А я… Мне действительно надо этому научиться, но я никогда не смогу быть настолько жёстким в своих решениях.
— Спасибо, Ян, — выдохнул я более спокойно, — Мне не нужно было так горячиться.
— Да ладно, Грей. Давай, выпьем, — Ян протянул мне бокал, раздался глухой звон, мы выпили до дна, а потом пошли к ожидающим нас друзьям, чтобы скорее вернуться на «нашу высоту».
Айрин
— Айрин Уизли, открой дверь, — просит мама уже шестой раз под ряд, а из меня рвутся слёзы. И не дают дышать.
Как он мог? Как мог так поступить со мной? Я не смогла поехать, так он взял с собой эту стерву! Подонок… Я уже не пытаюсь успокоиться. Сорвавшись с кровати, хватаю вазу вместе с его огромным дурацким букетом и кидаю в открытое окно. Я ненавижу, когда я истеричка, но другое состояние мне сейчас недоступно.
«Тедди в ванной». Грёбаная стерва!
Я хватаю со стола рамку с его рисунком. Через мгновение, она с тем же стремлением летит вниз со второго этажа.
Лжец. Идиот. Предатель!
— Ненавижу! — кричу я, разрывая все его дурацкие записки. Пальцы меня почти не слушаются, но я не прекращаю делать своё дело.
«Айрин, ответь!»
«Айрин, в чём дело?! Почему не отвечаешь?»
«Айрин, что происходит?»
Спроси у своей суки, идиот! Сотня одинаковых сообщений приходила мне на мэйл и на мобильник, но потом он прекратил. Видимо, ему надо было развлекать ту мразь. Что же, пусть. Чёрт, меня мутит от одного представления, что Тед целует её, или она его, или…
Боль от обиды сковывает все органы в тугой узел, и я падаю на колени, обессиленно прислонив затылок к двери. Мои слёзы и не думают прекращать в ускоренном ритме вытекать из моих глаз. Я обхватываю руками голову, пытаясь успокоиться. Сжать в себе всю влагу и соль, что жжёт лицо.
— Я не хотела, — всхлипываю я, — Я не хотела влюбляться в него, — не пойми чему и кому, объясняю я.
Я… сдурела? Да?
— Сердце не спрашивает, хочешь ли ты этого или нет, — тихий голос мамы прервал мои рыдания, и я глубоко вдохнула.