Мистер Х. Игры
Шрифт:
Для спортзала слишком низкие потолки.
Я ожидала от слова “заброшенный” спортзал увидеть кучу хлама, грязь, мусор. Но вполне чисто, если не считать пыли. Пришлось стирать ее с матов, прежде чем сесть в самый угол, поджав колени к груди, а головой и спиной прикоснуться к деревянной стене. Долго зависла в одном положении и безотрывно смотрела в зеркало - на себя. На замершую в углу, как затравленный зверек. Телефон неподалеку вибрировал, наверное, это был звонок от раздраженного Макса. Возможно пришел, а меня нет голой в кровати? А может уже удовлетворился. Помирил девочек и устроил забавную
Едва телефон прекратил вибрировать, написала сообщение:
«Месячные начались. Жутко заболел живот, поэтому я пошла в общежитие.»
Не стала смотреть ответ, телефон перевернул экраном вниз на мат. Теперь ясно, отчего не беспокоился по поводу предохранения - меня должны стерилизовать.
Прошло достаточно времени в полной тишине и почти в идеальной темноте. За это время я не сдвинулась с места. Даже, когда услышала протяжный скрип входной двери, гостя проигнорировала. Услышала шорох шагов. Кто-то присел рядом на матрас, руки коснулся чей-то локоть.
– Привет, - прошептал Саша и повторил мою позу. Спиной к стене, взглядом — к зеркалу. В отражении стекол мы тоже рядом.
– Привет, - ответила и замолчала.
Долго думала, что сказать. Мне, к сожалению, сбили настройки в организме, с трудом удавалось соображать, в темноте позорно и трусливо пряталась от проблем.
– Ты здоров?
– спросила с целью отвлечься.
– Немного в синяках, а в остальном здоров.
Вновь молчание, которое тяжело нарушить. Так странно, пыталась пошевелить языком во рту, а он вялый, не поднимался.
Вскоре напряженное молчание между нами стало невыносимо. Невыносимо слушать тихое дыхание Саши, шорох его волос, чувствовать запах его одеколона.
Только с огромным трудом выдавила:
– Как ты выжил?
И Саша поведал страшилку на ночь. Всё, что было с тех пор, как поступил в университет, о прошлом без меня, с того дня как встретил будущую Хозяйку, о том, как удалось влюбить ее в себя. Шаг за шагом, медленно переманивал на свою сторону. Не знаю, насколько он поделился правдой, но смысл врать, звать сюда и самому приходить с риском впасть в немилость?
Едва рассказ затих, я вновь спросила:
– Куда дел Цербершу?
Не хотелось больше тишины, боялась остаться в ней одной, а голос Саши успокаивал.
– У нее стабильно в одно и тоже время процедуры для тела перед сном, а я в эти моменты притворяюсь спящим. Не называй ее Цербершей, она-хорошая. Как бы это странно не звучало, она любит меня. Спасла...могла ведь добить - «окуклить», но не стала, потому что я нужен ей живой с разумом, а не кукла-Саша.
– Я шучу.
– перебила его слова-оправдания Хозяйке.
– Я не говорю, что она плохая. И я рада, что хозяйка помогла тебе выжи...
Замолчала едва увидела перед собой лицо Саши. Одна его рука вжата в матрас рядом с бедром, а сам он наклонился и в уголках голубых глаз появился лихорадочный блеск от луны. Он даже не спросил, просто наклонился и я отреагировать не успела. Только замолчала в удивлении, почувствовав поцелуй на губах, немного слюны от его языка и дыхание ворвавшееся в мой рот.Увидев полуприкрытые веки Саши, извернулась. Голову отвернула в сторону разбитого окна, избегая поцелуя,
– Нет, Саша!
– отказала. Не знаю, откуда столько резкости в тоне голоса.
Саша не смутился, вновь легко сомкнул губы и поцеловал в щеку. Ну в точности брат-сестру. Правда немного дольше задержался, чем положено для легкого поцелуя. Я устала ждать, пока уберет лицо и губы от моей щеки. А он еще один раз поцеловал-чмокнул и убрал лицо.
– Прости-прости!
– извинился, только тогда вновь посмотрела вперед на стекло, а не в окно.
Боковым зрением заметила, как Саша неловко почесал свои волосы за ухом и стал избегать моего взгляда в зеркале. Привалился затылком к стенке, при этом коснулся плечом моей руки и как будто ошпарился. Получил сильный ожог от прикосновения. Резко отстранился, избегая физического контакта со мной и отсел влево по мату. Теперь держал дистанцию. Вздохнул странно, неловко, будто наша ситуация его тяготила и ему не терпелось сбежать. Рвануть, как можно быстрее.
После обоюдного, неловкого молчания, как маленькие девочка и мальчик, он пояснил собственные действия — поцелуй:
– Нахлынуло что-то.
Смелости или уверенности у Саши прибавилось. Когда-то я ждала его решительности и не могла дождаться, когда поцелует. Максимум получала прогулку по парку за ручку, как с сестренкой.Я тоже пояснила свои действия, уловив отражение Саши в стекле, в котором не разглядишь выражение мужского лица, скрытого темнотой, заметны лишь общие контуры:
– Поцелуи — это последнее, о чем я думаю. Мне грозит стерилизация... Я мало задумывалась о детях, но когда говорят, что в будущем не сможешь их иметь – это звучит, как угроза лишить ноги или руки. Также не полноценно себя чувствуешь.
Я замолчала на полу слове, улыбнулась зеркалу, осознав простую истину — вот почему Джокер не беспокоился по поводу возможной беременности и был неаккуратен во время секса. Зачем предохраняться, если куклу скоро стерилизуют?
Интересно, хоть что-то в его действиях было настоящим или каждый шаг продиктован психиатром, исследующим психику пациента. А эта ситуация с подругами? Что Джокер ожидал? Ожидал, что я тоже прибегу драться с девчонками за его внимание?
Чем больше думала о Джокере, тем чернее внутри. Все казалось грязным, испорченным после него, потоптанным. Я постоянно забывала, хозяин — это агрессор. Перед собой я видела парня, который казалось даже способен на ревность и проявление некоторой доли нежности и страсти.
Половину слов Саши пропустила мимо ушей, он долго говорил, а я в мыслях уносилась вновь на балкон и смотрела видео с участием Джокера и двух подруг.
– … у меня есть один сомнительный, практически не выполнимый план по спасению тебя от «окукливания» и стерилизации...
– говорил Саша.
И он поведал “сомнительный», «губительный» план по спасению меня. Я долго слушала, не прерывала друга, чтобы создать полную картину всех без исключения проблем, которые требовалось решить. Или рисковать, или позволить Джокеру меня убить, потому что его я не заставлю себя полюбить, что является единственной возможностью решить проблему. Такие люди не умеют любить.