Мистер Х. Игры
Шрифт:
После моей угрозы язык перестал играться с моих ухом и последовало молчание. Долгое. Нудное. Инородное. Напрягающее каждый нерв в теле. Видимо думал. В течение этого времени я успела послушать "пиликание" пешеходного перехода на улице, после чего согласился:
– Хорошо. Тогда ложимся спать.
Почему каждый наш разговор заканчивается словесным боем? Руки не убрал, но покрепче обнял за талию и завалился на кровать спиной. Поморщился от того, что я нечаянно оперлась ладонью о его рану, когда падала вслед за ним. Прижал за голову к своей груди. И единственное, что мне оставалось уткнуться ему в бок, слушать биение его сердца и пытаться заснуть. А его ладонь лежала на лопатках. Давила не очень сильно, но думаю таким образом хотел пресечь возможную попытку
– Спи!
– скомандовал.
Легко сказать. Мне кажется или он пользуется положением? Не хотелось больше приносить ему боли и, чувствуя вину за его избиение, я покорно выполняла его требования и ухаживала. Но между нами ничего не изменилось. Я благодарна, но...я собираюсь бежать из университета, а для этого надо немного потерпеть, подождать. Как-то продержаться оставшееся время и сохранить голову. Прикрыла веки и глубоко вздохнула и в носу тут же защекотал запах Максима. Запах его кожи. Не пот, а просто его запах и вкус. Кончиками пальцев почесала нос. Чесала и чесала, мог подумать, что у меня "чесотка". А мне все равно лишь бы прогнать его запах.
Я так и лежала на боку, а Максим на спине. Долго прислушивалась к звукам и смотрела поверх его груди на окно со шторкой. Поздней ночью очень редко нарушалась тишина улицы, изредка проносился скоростной мотоцикл или проходила веселая молодежь. В ноздри проникал запах моря. Соль, свежесть.
А не могла заснуть рядом с большим и опасным Максимом. Хорошо хоть послушал. Неужели впервые послушал? Стоило сделать мысленную заметку? Или просто у него сломаны ребра и, к тому же, наверное, устал. Измученная бессонницей и уже после того, как дыхание Максима выровнялось, я попыталась устроиться поудобнее. Больничная кровать узкая и предназначена для одного человека, а не для двух. Я пыталась то на бок лечь, то на спину, то нечаянно задевала его руку или бедро, но Максим вроде продолжал лежать с закрытыми глазами. В такие моменты я останавливалась и затихала, чтобы удостовериться, что не разбудила.
– Черт возьми, когда ты прекратишь тереться грудью!?
– вспылил, повернул голову ко мне и в темноте две черные точки пронзили и пригвоздили к кровати. От неожиданности нервно дернулась, думала спал, а он живой и даже не сонный. Максим сразу расслабился или понял, что с чего бы он имеет право на меня повышать голос? Осекся и вновь отвернул голову вправо.
Тогда я нащупала между нами простыню и решила ею прикрыться, хоть и невыносимо жарко. На острове невозможно спать под одеялом, мгновенно становишься потной. Но я все равно завернулась в него от ног до шеи. Но и тут Максима не устроило. Опять «проснулся», открыл глаза и вытащил из моих пальцев простыню и раздел. А затем швырнул ее нам в ноги. И со странным рыком недовольства приказал:
– Не прячься от меня!
Если бы он не был ранен я бы лампой его огрела. Точно! То я грудью жмусь, а теперь я прячусь от него. Вообще, что за претензии? Мы никто друг другу. И ничего не изменилось. Ни-че-го! Я по-прежнему бывшая кукла, которая ушла к другому хозяину.
***
Утро началось рано от звука открываемой двери и постороннего мужского голоса:
– Подъем болезненные. Наслышан о вас. Наслышан...
– голос веселый, но такой раздражающий, потому что разбудил едва заснули. Отняла нос от теплого бока Макса и поглядела назад в сторону двери. Прищурилась и увидела - довольный врач в толстых круглых очках лет сорока в медицинской форме - голубых штанах и рубахе по локти - ожидал, когда разомкнем объятия и вяло сядем на кровати.
– Девушка, вы должно быть гордитесь молодым человеком? Редко встретишь смельчака, способного защитить от целой банды отморозков?
Мужчина, наверное, ждал от меня заверений в исключительности моего «парня». Должна признаться, его поступок немного
Вместо ответа врачу я коротко кивнула а затем покрутила головой, разминая затекшую шею после неудобного сна с Максимом, а тот направился к врачу и заговорил с ним.
На своем плече я вновь увидела отрезанные волосы и грустно выдохнула. Сколько будут отрастать? А сейчас придется походить с прической под каре. Придерживая кончиками пальцев волосы почувствовала вновь взгляд Максима. Он отвлекся от разговора с врачом, рассматривая меня. Странное ощущение, что решал в голове важную задачу, поэтому вчера и сегодня молчал по поводу случившегося. Просто открыто наблюдал за мной. Что-то крутилось у него в мыслях и он пока не хотел озвучивать. Слишком уж молчаливый для обычного Максима.
Мне не очень хотелось затевать разговор. Я благодарна, правда очень оценила его поступок, но мы по-прежнему по разные стороны. Враги!
Мне надо было выветрить из головы мысли о Максиме. Прочь! Убрать! Изъять. Впереди одна цель — выбраться из клетки со зверями.
Я ничего не знаю и ни в чем не уверенна и даже не знаю, кому можно доверять. Лучше ни кому, но если не воспользуюсь шансом, то буду жалеть.
Мы умылись, привели себя в порядок в специальной туалетной комнате. Все это делали в напряженном молчании и в опасной близости. Изредка я получала прикосновения к талии или бедру. Максим ненавязчиво касался ладонью или грел кончиками пальцев. И даже этого не скрывал. Это были не нечаянные прикосновения, а как действия человека, который имел на это исключительное право. Мало Максим спрашивал хотела я, чтобы он трогал или нет. Главное ему хотелось показать, чья я. Например, даже в коридоре медицинского учреждения он заявлял права на меня перед больными и косыми пациентами-мужчинами. Только кто-нибудь пройдет мимо, а он сразу ладонь на бедро, явно говоря, что это его. А потом и вовсе прижал боком к себе. Не бить ведь его лампой? А намеков и попыток ненавязчиво скинуть его руку - не понимал. Точнее предпочитал игнорировать.
Когда он ушел на процедуры и перевязку и коротко сказал, что вскоре придет, я молниеносно собралась: волосы убрала в пучок, как и была вчера в одном черном купальнике и сиреневом сарафане убежала из больницы. В конце концов, я почти здорова и была здесь только потому что Максим один не желал проходить осмотр, а зря — оказались сломанные ребра.
Глава 37
POV Катя
Сегодня заканчивался второй тур конкурса и, следовательно, последняя возможности выйти на следующий этап. Моя очередь на шоколадном ринге оказывается уже была и мне засчитали поражение. Миша оказался единственным из судей тура, остальные уморились после вчерашнего целого дня на жаре. Он сидел на пластиковом белом стуле скрывался от солнцепека под огромным зонтиком, воткнутым в песок. При виде меня в его глазах заклубилась черная ярость, которая начала опасно витать вокруг него. Сразу понятно - недоволен опозданием и проигрышем. Не смотря на наш план, он велел участвовать в конкурсе и не отбиваться от коллектива.
Миша посмотрел на наручные часы, сверкавшие бриллиантами, и постучал массивным пальцем по циферблату.
– Где ходишь? Опять с Максом по кустам шастаешь?
Как старый дед бубнит и бубнит вечно. Я от усталости и вселенской тоски закатила глаза к небу и пыталась игнорировать раздражение. Меня вчера похитили и чуть не убили, а он, тот который должен был охранять своими сарацинами, посмел на меня кричать.
– Это ты меня потерял! Твои сарацины (грозные воины) — неудачники позволили меня украсть!
– не выдержала, когда Миша продолжил перебирать, как и в каких позах мы успели с Максимом развлечься на больничной койке. Естественно, чувствуется, как Миша завидует внешности Максима и отсюда вечные придирки. Именно это и заставляет его желать сделать гадость через меня.