Мистер Икс
Шрифт:
— Джон Оксенхем
Икс
Я поднимаю руку и смотрю. Мышцы напряжены, пальцы словно лезвия, готовые впиться в ее плоть. Если бы хотел. Я до сих пор не уверен в этом. Но от ее вопроса в моих жилах закипает кровь. Как она вообще смеет спрашивать такое? Как она смеет смотреть на меня так? Еще ни один из тех, кто указал на мое увечье, не пережил разговор, сохранив все пальцы или глаза.
Она другая. Я знаю, кто она, и во что превратилась. Я знаю, что она сделала со мной. Но я помню
Я хочу, чтобы она вспомнила. Я хочу видеть ее лицо при этом. Я не убью ее, пока она не увидит наше прошлое, настоящее и будущее. Я хочу видеть ужас в ее глазах, когда она поймет, что ничего больше нет. Только смерть. Она таскается за нами как паразит, цепляясь к нашим телам, заражая нас, пока мы не скорчимся и не сдохнем.
Жизнь ни черта не стоит. Лучше восторгаться триумфом, чем тратить ее на сожаления. Я — триумф. Она — сожаление. Ослепленное беспамятством. Ирония — та еще сука. Девушка, из-за которой я ношу шрам на лице, спрашивает, откуда он появился.
Я пожимаю плечами, трясу головой и посмеиваюсь.
— Ты не скажешь, — наконец доходит до нее.
— Нет.
Простая мысль об этом возвращает меня в воспоминания, которые я предпочел бы больше не шевелить. Мой же разум решает сыграть со мной злую шутку. Как бы сильно я не старался, я не могу соскрести их с души. Крохотный кусочек, который грызет меня изнутри, будит свирепую ярость. Контроль — всего лишь иллюзия. Мы не можем повлиять ни на наше прошлое, ни на будущее. Только настоящее, которое мало настолько, что утекает сквозь пальцы. Мне понадобились годы, чтобы понять это. Я никогда не позволю возможности манипулировать моим настоящим.
Как сейчас.
***
Меня преследуют кошмары. И во сне и наяву. Ненависть везде со мной, куда бы я ни пошел. Комната… всегда эта комната. Я слышу, как рядом трещит огонь. По коже болезненно бегут мурашки, когда я замечаю, что они приближаются. Нужно убираться, но я не могу. Я привязан к стулу. И мне некуда бежать. Я в плену у тех, кому доверял. Кого, казалось, знал хорошо.
Больше этого нет.
Они говорят, но я не слушаю. Они — воплощение зла, а я — невольный участник каждого из их грехов. Теперь они предали меня. Я не верю, что позволил им выиграть.
Вокруг меня собирается пустота, как только они наказывают меня самым немыслимым образом. Я не мертв, хоть и с каждым новым днем я чувствую в себе все меньше жизни. Мое лицо уничтожено. Я ничего не вижу.
Я до сих пор чувствую запах моей горелой кожи.
Пятница, 16 августа, 2013. Утро, 5.00
Пара легких ударов в дверь вырывает меня из кошмара. Я вскакиваю с кресла и понимаю, что уснул. Твою мать.
Джей все так же лежит на кровати, неуверенно наблюдая за мной. Она наверняка планирует, как выбраться отсюда, что меня абсолютно не удивляет. В конце концов, это она. В этом мы никогда друг от друга не отличались.
Стук не прекращается, так что я иду к двери. Пистолет неразлучно в моей руке. Я узнаю этот стук. Знакомый ритм. Хмурясь, я открываю дверь, но там никого. Я выглядываю.
— Тебя не учили так не делать? — спрашивает Антонио.
— Какого черта ты здесь? — огрызаюсь я, разглядывая, как он прислонился к стене с руками в карманах.
— И тебе доброе утро.
Я проверяю часы.
— Ты слишком рано. У меня есть время до шести.
Он пожимает плечами.
— Рано так рано.
— Черт с ним.
— Она мертва?
— Нет.
Его брови вздымаются вверх. Глаза тут же формируют подозрительную щелку. Дерьмо.
— Есть особые причины для этого?
С улыбкой добавляю:
— Я собирался уделить ей «особое» внимание.
— Особое…. — Антонио дергает головой.
Если он повторяет, значит он не верит. И он прав, потому что я никогда не уделяю особого внимания своим жертвам. Обычно мне на них плевать, и чаще мне не терпится разобраться с ними как можно быстрее. Сегодня, увы, не тот случай. Мне нужно было сделать что-то до того, как он появился и что-то заподозрил.
— Ты знаешь. Развлечься. Знакомо? — Ну, конечно, он знает. Мы каждый день пытаем людей.
Его губы начинают двигаться, но я ничего не слышу. Он просто кивает.
— А теперь, с твоего позволения, я вернусь к своей жертве.
— Стой.
Я слышу, как он отходит от стены и приближается ко мне. Это не предвещает хорошего конца. Если он почувствует подвох, ему придется применить меры. Несомненно. В моих интересах избежать этого.
Спиной я чувствую, как он остановился.
— Ты убьешь ее, — спокойно произносит он. Слишком спокойно.
— Да.
— Сейчас.
Я глубоко вдыхаю:
— По последним данным, ты мне не начальник.
— Нет. Но это простое дружеское предупреждение. Ты знаешь кодекс.
— Не волнуйся. Знаю.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо. Он проводит пальцами по своим волосам, как нервный придурок, которым он и является.