Мистер Писатель
Шрифт:
– Привет.
И с удовольствием отметил, что Саре пришлось моргнуть, проясняя зрение.
– Может, я не должна отрывать тебя слишком часто.
– А может, должна. Середина рабочего дня твоя. – Такер слегка щёлкнул её по кончику носа. – Прогуливаешь?
– Что? Я… я не могу разговаривать с тобой, сидя у тебя на коленях. И не будь таким самодовольным. – Сара поднялась на ноги и разгладила чересчур длинную юбку. – Просто чувствую себя нелепо, вот и всё.
– Как скажешь.
Она вновь схватила принесённую бумажку и протянула Такеру. Рекламная
– В октябре намечается фестиваль искусств. Хотя это только во второй раз, городской совет надеется, что он станет ежегодным событием. На Бондари-стрит перекроют движение, будут продавать блюда местной кухни, устроят выставки картин, гончарного ремесла, квилтинга, резьбы по дереву и так далее. – Сара перевела дух и расслабилась. – Мы хотим организовать встречу с парой местных писателей в магазине с раздачей автографов и беседами. Твой следующий роман выходит уже через месяц или около того, вот я и хотела спросить, вдруг тебя заинтересует…
«Нет».
Ответ так и вертелся на языке. Такер ненавидел общаться с группами людей, ненавидел, что они всегда ждут от него чего-то особенного: эрудиции, ума, обаяния… Какое там! Он едва знал, что говорить. И просто хотел писать книги, чёрт возьми.
Но от необходимости саморекламы никуда не денешься. Такер вздохнул:
– Ладно.
– Ладно?
Он хмуро посмотрел на Сару:
– Именно так я и сказал.
– Что ж, отлично. – Она выглядела растерянной. – Я просто не ожидала, что ты так легко согласишься.
– Поверь, в этом не было ничего лёгкого. Теперь иди сюда и дай мне снова тебя смутить.
– Погоди. – Сара увернулась от протянутых рук. – Разве у тебя нет вопросов, сомнений?
– Я уже согласился, Рыжик. Нет смысла бесконечно это обмусоливать.
– Но у меня в голове был готов целый список ответов и доводов.
– Так прибереги их для другого бедного доверчивого олуха.
Она с подозрением прищурилась:
– Ты такой покладистый, потому что мы спим вместе?
– Нет. – «Боже!» – Почему женщинам нужно подвергать психоанализу всё подряд? Я покладистый, потому что порой хочу кушать, а для этого нужно продавать книги.
– Ну хорошо. Я…
Она осеклась, уставившись на стол. Увидела письмо из банка. Такер накрыл его листовкой. Щёки Сары залились румянцем, и она уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как из дома вывалился Мейсон:
– Нашёл! Ты… О. Привет, Сара. Очень рад тебя видеть.
– Привет, Мейсон. – Сара посмотрела на свисающую с его пальца связку ключей – смесь яркого пластика и металла – и нахмурилась. – Взаимно. В последние дни нам тебя не хватало.
– Э…
Такер перевёл взгляд на друга. Того самого весьма обаятельного и говорливого друга, который сейчас молча разевал рот, точно рыба. Теперь Такер вспомнил, что давно не видел расставленных по дому тарелок с печеньем или лепёшками – точнее с оставшимися после всего этого крошками.
Мейсон растянул губы в очаровательной улыбке:
– К сожалению, я был довольно занят. Всегда есть, чем тут заняться. Такер – сущий деспот.
И незаметно сунул связку ключей в карман.
Жест явно предназначался для защиты частной жизни Такера, так что тот решил не закатывать глаза, лишь повернулся к Саре и похлопал рукой по рекламному листку:
– Спасибо, что заглянула и принесла мне это.
– О! Конечно. Спасибо за… покладистость. Мне пора вернуться к работе. Рада была повидаться, Мейсон.
Такер смотрел ей вслед.
И гадал, сколько проведённых с женщиной ночей считается регулярным сексом.
Здание «Первого банка Лоутона» было небольшим, но очаровательным. В сравнении с внушительным кирпичным мавзолеем, отгроханным дедом Такера для удовлетворения банковских потребностей Суитуотера, «ПБЛ» казался коробкой крекеров, которую окунули в лаймовый щербет, прежде чем поставить сушиться.
На цветы местные тоже не поскупились. Такеру понравились эти безыскусные, несколько небрежные клумбы и то, как бутоны натыкались друг на друга, словно игривые щенки. И да, Сара была права: жёлтые штуковины в горшках по обеим сторонам от двери действительно смотрелись премиленько и радовали глаз.
А вот при виде бледно-голубых ставней с вырезанными ананасами Такер остановился и задумался. «Три вертикальные доски, закреплённые по краям двумя горизонтальными…» Его дом срочно нуждался в новых ставнях, ибо почти все старые обвалились ещё до его приезда, так почему бы не скопировать эти? Ну, только обойтись без ананасов. Такер, конечно, мог привыкнуть к жизни на Юге, но украшать жилище этим традиционным символом гостеприимства было бы слишком лицемерно.
– Ты тянешь время, – сказал Мейсон.
– Я смотрю на ставни.
– Если собираешься и дальше на них смотреть, я подожду под деревом. – Он указал на заросший мхом виргинский дуб, изогнутые раскидистые ветви которого склонились к земле, словно изящная юбка с кринолином. – Чертовски жарко.
– Тряпка.
– Да, но я буду тряпкой в тени.
Покачав головой, Такер поднялся по низким ступенькам на террасу, растянувшуюся на три стороны здания. И стоило ему открыть дверь, как от потока прохладного воздуха Мейсон резко вздохнул.
– Добрый день. Чем я могу вам помочь? – спросила пожилая женщина за стойкой.
Седая, кудрявая, с блестящими глазами и мудрым лицом, она воплощала собой образ бабушки, которой у Такера никогда не было.
– А, да. Могу я поговорить с Беатрис?
На лице служащей появилась улыбка.
– Уже говорите.
– О! Я Такер Петтигрю. Я звонил вчера насчёт банковской ячейки матери.
– Я помню. Вы принесли документы, которые я просила?
– Конечно.
Такер протянул ей конверт со свидетельством о смерти матери и нотариально заверенным письмом, назначавшим его распорядителем её имущества.