Мистер убийца
Шрифт:
Полиция считалась последней линией обороны против бесчеловечности и жестокости. Когда вы нуждаетесь в них, они начинают проводить свои судебные экспертизы, заполнять бумагами толстые тома, потворствуя бюрократии, оставлять следы грязи на некогда чистом полу, и вы перестаете испытывать к ним даже симпатию.
Стоя на кухне и держа в руках заряженную "беретту" Марти знал, что они с Пейдж представляли собой свою собственную последнюю линию обороны.
Они и больше никто. Никакой другой власти. Никакого другого блюстителя порядка.
Ему требовалось мужество и богатое воображение, которое он использовал в написании своих книг. Ему вдруг показалось, что он персонаж черного романа живущий в этом царстве отсутствующей морали, который описывают в своих рассказах Джеймс М. Каин и Элмор Леонард. Выживание в этом темном царстве полностью зависело от быстроты мышления, скорости действия, полной беспринципности и безжалостности.
У него не было никаких идей.
Марти не знал, что делать дальше. Собрать вещи, покинуть дом. Это он понимал. А дальше что?
Он стоял и смотрел на пистолет в руке.
Ему нравились книги Каина и Леонарда, но его собственные произведения были светлее и жизнелюбивее. Они прославляли разум, логику, добродетель и победу общественного порядка над хаосом. Его воображение не предлагало быстрых решений, этики сообразно ситуации или анархизма.
Пустота.
Марти взял трубку и набрал номер телефона Делорио. Ответила Кети.
– Это я, Марти.
– Март, у тебя все в порядке? Мы видели, что полицейские уезжают. Полицейский, охраняющий девочек, тоже уехал, так и не прояснив ситуацию. У вас все в порядке? Что происходит?
Кети была хорошей соседкой, по-настоящему озабоченной случившимся, но у Марти не было времени на то, чтобы рассказывать ей, что случилось.
– Где Шарлотта и Эмили?
– Смотрят телевизор.
– Где?
– В гостиной.
– Двери в доме заперты?
– Да, конечно, думаю, что заперты.
Мистер Убийца.
– Проверьте. Убедитесь в том, что они закрыты. У вас есть оружие?
– Оружие? Марти, зачем оно нам?
– У вас есть пистолет? – продолжал настаивать Марти.
– Я не верю в силу оружия. Но у Вика, по-моему, есть пистолет.
– Он сейчас при нем?
– Нет. Он…
– Скажи ему, пусть зарядит его и не выпускает рук, пока я и Пейдж не заберем девочек.
– Марти, мне это не нравится. Я не…
– Всего десять минут, Кети. Я заберу девочек через десять минут, может быть, даже раньше.
Он повесил трубку, прежде чем она успела – еще что-нибудь сказать.
Он помчался наверх, в комнату для гостей, которая одновременно служила Пейдж домашним офисом. Здесь она вела их семейную бухгалтерию, подводила баланс, следила за финансами.
В правом нижнем ящике письменного стола лежали папки с квитанциями, счетами, недействительными чеками. Там также находились их чековая к расчетная банковские книжки, стянутые вместе резинкой. Марти запихнул их в карман брюк.
Он больше не ощущал пустоты в мыслях. Он продумал кое-какие меры предосторожности, хотя этого, конечно, было маловато, чтобы считать планом действия…
В своем кабинете он прошел к встроенному шкафу, где штабелями стояли картонные коробки, одного размера и формы, по тридцать-сорок в ряд. Он быстро отобрал четыре, в каждой из которых помещалось двадцать книг в твердых обложках. За один раз он мог поднять только две коробки. Он перенес их в гараж и сложил в багажник БМВ, морщась от боли, которую причиняло каждое усилие.
Сделав второй заход, он бегом поднялся наверх в их спальню, но, не успев войти, застыл на пороге при виде Пейдж, направившей на него ружье.
– Извини, – сказала она, увидев его.
– Ты все сделала правильно, – сказал он. – Ты собрала вещи девочек?
– Нет, я еще не закончила здесь.
– Я соберу сам.
Капли крови цепочкой тянулись к комнате Шарлотты и Эмили. Проходя мимо выломанного участка эстрады, Марти посмотрел вниз, в холл. Он все еще ожидал увидеть мертвое тело, распростертое на расколотых плитках пола.
Шарлотта и Эмили скрючившись сидели на диване в гостиной Делорио, тесно прижавшись друг к другу. Они притворялись, что полностью захвачены каким-то идиотским комедийным телешоу, в котором какая-то идиотская семья с идиотами-детьми и идиотами-родителями вела себя совершенно по-идиотски, стараясь решить свои идиотские проблемы. Пока они сидели, уставившись в телевизор, миссис Делорио оставалась на кухне, где она готовила обед. Мистер Делорио либо бродил по дому, либо стоял у окна, выходящего на улицу, наблюдая за снующими там полицейскими. Предоставленные сами себе, девочки могли шепотом обсуждать недавние жуткие события в доме.
– Неужели папу застрелили, – беспокоилась Шарлотта.
– Я тебе говорила тысячу раз, что нет.
– Откуда ты знаешь? Тебе всего семь лет.
Эмили вздохнула:
– Он же сказал нам, что с ним все в порядке, на кухне, когда мама подумала, что он ранен.
– На нем была кровь, – не успокаивалась Шарлотта.
– Он сказал, что это не его кровь.
– Я этого не помню.
– А я помню, – настаивала Эмили.
– Если с папой все в порядке, кого же тогда застрелили?
– Может, грабителя? – предположила Эмили.
– У нас нечего взять. Что могло понадобиться грабителю в нашем доме? Послушай, Эм, а может быть, папе пришлось выстрелить в миссис Санчес?
– Зачем ему стрелять в миссис Санчес? Она всего-навсего приходящая уборщица.
– Может, она сошла с ума, – сказала Шарлотта, и ей самой ужасно понравилось это предположение целиком отвечающее ее пристрастию к трагедийным сюжетам.
Эмили покачала головой.
– Только не миссис Санчес. Она хорошая.