Мистер убийца
Шрифт:
Но Вик не отстает и шлепает за ними по лужам.
– Ты мне совсем ничего не объяснишь? Открыв заднюю дверцу "бьюика", он помогает девочкам забраться в машину, а затем опять поворачивается к Вику:
– Мне стыдно в этом признаться, но это я навлек на них беду, я, их отец, а все из-за моей работы. Вик явно сбит с толку:
– Ты пишешь книги.
– Вик, а ты знаешь, что такое одержимый поклонник?
Вик широко раскрывает глаза, но быстро зажмуривается, когда налетевший порыв ветра швыряет ему в лицо капли дождя.
– Как та женщина, которая преследовала Майкла Дж. Фокса несколько лет назад?
– Вот именно, как это случилось с Майклом Дж. Фоксом. – Девочки уже обе в машине. Он захлопывает дверцу. – Только в нашем случае это не свихнувшаяся дама, а здоровый парень. Сегодня ночью он зашел слишком далеко, вломился в дом, вел себя агрессивно, мне пришлось ранить его. Мне. Вик, ты можешь себе представить, чтобы я кому-то причинил боль? А теперь я боюсь, что он вернется, и хочу увезти девочек подальше отсюда.
– Господи, – только и может вымолвить Вик, совершенно потрясенный этой историей.
– Все, Вик, на большее у меня нет времени, я и так задержался дольше, чем рассчитывал. Иди, иди назад, в дом, не то ты простудишься. Я позвоню тебе через несколько дней и расскажу все, что тебя интересует.
Вик все еще колеблется:
– Если мы можем чем-то помочь…
– Иди, Вик, иди. Спасибо за все, что вы для нас сделали. Подумай о себе. Господи, ты весь промок. Иди скорее в дом, я не хочу, чтобы, из-за меня ты подхватил воспаление легких.
Пейдж подошла к БМВ и поставила чемодан рядом с двумя чемоданами Марти. Когда он открыл багажник она увидела три коробки. Что это?
– Кое-что, что нам может пригодиться.
– А точнее?
– Потом объясню, – он начал укладывать чемоданы в багажник.
Третий чемодан не умещался. Пейдж сказала:
– Я собрала все только самое необходимое. Одну коробку, по крайней мере, придется вынуть.
– Нет. Я положу третий чемодан на пол рядом с задним сиденьем, под ноги Эмили. Она как раз не достает ногами пол.
На полпути к дому Вик оборачиваете и смотрит на "бьюик".
Киллер все еще Джимми Стюарт:
– Иди же, Вик, иди. Кети ждет тебя на крыльце, она заболеет, вы оба заболеете, если сейчас же не уйдете в дом.
Он поворачивается, обходит "бьюик" и, только подойдя к дверце водителя, бросает взгляд на дом.
Вик стоит, на крыльце рядом с Кети. Теперь он слишком далеко и уже не сможет помешать ему, и ружье не поможет.
Он машет Делорио, и они машут ему в ответ. Он садится в "бьюик", плащ топорщится вокруг него складками. Он захлопывает дверцу.
На другой стороне улицы в его собственном доме в окнах первого и второго этажа горит свет. Там Самозванец с Пейдж. С его красавицей Пейдж, а он ничего не может сделать, пока не может, пока у него нет оружия.
Оглянувшись на заднее сиденье, он видит, что Шарлотта и Эмили уже пристегнулись ремнями безопасности. Умницы. И такие хорошенькие в желтых дождевиках и таких же шляпках. Даже лучше, чем на фотографии.
Они обе Шарлотта: начинают задавать вопросы. Вначале Шарлотта:
– Куда мы едем, папочка, а откуда у нас эта машина?
Затем Эмили:
– А где мама?
Он не успевает ответить, вопросы сыплются один за другим:
– Что случилось? В кого ты стрелял? Ты кого-нибудь убил?
– Это была миссис Санчес?
– Она сошла с ума, как Ганнибал-каннибал, да, папочка, она взбесилась?
В окошко со стороны пассажира он наблюдает, как Делорио вместе заходят в дом, закрывают за собой дверь.
– Папочка, неужели это правда? – вопрошает Эмили.
– Да, папа, неужели правда то, что ты сказал мистеру Делорио, ну, про Майкла Фокса. Он такой милый.
– Ну-ка тише, – обрывает он. Он включает скорость и нажимает на педаль газа. Машина ревет и пробуксовывает на месте, потому что он забыл снять ее с ручного тормоза. Так, теперь все в порядке, но машина дергается вперед и глохнет.
– А почему мама не с тобой? – спрашивает Эмили.
Шарлотта тоже никак не может успокоиться, ее голос звенит у него в ушах:
– У тебя вся рубашка была в крови, ты в кого-то стрелял, это было так ужасно.
Его опять начинает мучить голод. Рука дрожит так сильно, что он с трудом вставляет ключ в замок зажигания. Он знает, что этот приступ будет не таким острым, как предыдущий, но не успеет он проехать и несколько кварталов, как желание съесть эти шоколадные батончики станет непереносимым.
– Где мама?
– Он ведь первым хотел выстрелить в тебя, да? У него, наверное, был нож, это, должно быть, было так ужасно. Папа, он был вооружен?
Он поворачивает ключ в замке зажигания; секунда, две, три – мотор не заводится.
– Где мама?
– Ты дрался с ним без оружия? Ты отнял у него нож, да? Папа, как это тебе удалось, ты знаешь карате?
– Где мама? Я хочу знать, где мама. Капли дождя стучат по крыше автомобиля, с глухим шумом падают на капот. Вжик-вжик-вжик – повторяет стартер, но проклятый двигатель молчит. Стеклоочистители шуршат по стеклу. Взад-вперед. Взад-вперед. Детские голоса на заднем сиденье становятся все пронзительнее, как жужжание целого роя пчел – жжжж-жжжж-жжжж.
Ощущая непреодолимое желание ударить, причинить боль, он поворачивается на сиденье и в ярости кричит:
– Заткнитесь! Заткнитесь! Заткнитесь! – Они в оцепенении. Можно подумать, он раньше никогда с ними так не разговаривал.
Младшая прикусила губу и, избегая его взгляда, смотрит в боковое окно.
– Тише, ради Бога, тише!
Он отворачивается от них и опять пытается завести двигатель. Старшая девочка начинает плакать. Ну как маленькая. Скрежет стартера, шуршание "дворников", стук дождя, и еще ее подвывание, резкое, пронзительное – невыносимо. Он беззвучно орет на нее, и его внутренний крик на мгновение заглушает ее плач и все прочие звуки. Ему хочется добраться до вопящей мерзавки на заднем сиденье, заставить ее замолчать, трясти, бить ее, зажать рукой ее нос и рот, чтобы она не могла произнести ни звука, и держать так, пока она окончательно не замолчит, не перестанет сопротивляться, не затихнет навсегда. Двигатель внезапно чихает, набирает обороты и вот уже ровно бормочет.