Мистер вор
Шрифт:
Еще один выпад – лезвие лизнуло ребра, но прошло вскользь, оставив только неопасную царапину. В отчаянной попытке вор метнулся на нападающих. Те замешкались, не ожидая атаки, и Киму удалось проскочить между ними и вырваться к основной улице.
Еще один поворот, и новая двойка нападающих выскочила наперерез. Вор, не останавливаясь, швырнул в них сумку. Понадеялся, что сможет отвлечь и даже не успел пожалеть о выброшенном вместе с рюкзаком заказе. Он развернулся, но не успел скрыться за стеной дома. Полыхнула вспышка, на мгновенье высвечивая бегущую фигуру, и
Ослепленный болью, вор несся по улице, уже не пытаясь петлять или прятаться. Где-то впереди, словно маяк, горел фонарь. Ким бросился через улицу, словно издалека слыша выстрелы. Он почти уже пересек дорогу, когда совсем близко прогремел очередной взрыв. Боль полоснула по ногам, и мир потускнел.
Не было сил ни кричать, ни звать на помощь. Он не мог даже пошевелиться, чувствуя, как невыносимая боль разрывает его изнутри. Капли дождя, высвеченные фонарем, скатывались по его щекам, будто слезы, но вор не плакал. В этом безумстве прошла вечность. Вот свет над головой померк. Ким не видел – ощущал, как кто-то склонился над ним. Чувствовал на себе любопытный, встревоженный взгляд.
Юноша, это, а это безусловно, был парень, его ровесник, а может, чуть старше, замахнулся над ним. Ким в последней попытке перехватил руку и, что есть силы, сжал, запоздало чувствуя, как сковывает холодом отсеченную ногу.
Сознание поплыло, хватка ослабла. А затем Ким умер.
Умер по-настоящему, не зная еще, что ему суждено очнуться в новой жизни спустя три дня. Он навсегда запомнил тот ужас за секунду до смерти, ужас, который никогда больше не покинет его.
***
Смерть вернулась сегодня.
Хлопнула дверь, вырывая его из воспоминаний. И Люциус ледяным голосом произнес:
– Риви погиб.
Карсвен, пошатываясь, зашел в комнату и тяжело опустился на стул. Он прерывисто дышал, а по бледному, словно утренний туман, лицу крупными каплями катился пот. Вещи были залиты кровью. Не его кровью.
– Чушь, – дрогнувшим голосом ответил Ким. Он еще не верил. Не хотел верить.
Вор вызвал Связного через «Мирок», на экране замерцала иконка диалога, а в колонках зазвучали гудки. Они разносились, набатом разрезая мертвую тишину лаборатории. Абсолютно пустой, безнадежный звон.
– Риви мертв, – жестко повторил Лютик. Слова вырывались с придыханием, будто другу было тяжело дышать.
Гудки оборвались.
– Как? – отсутствующим, пустым голосом спросил вор, но ответа не получил. Люциус молчал, как будто это могло что-то изменить.
Чуда не произошло.
Осознание этого накрыло резко и неожиданно. Вот только сейчас они сидели в уютной комнате, но мгновение – и парень почувствовал себя на вершине небоскреба, готовый вот-вот сорваться вниз. Стало очень холодно и пусто, как будто исчезли стены, а вместе с ними растворилось и понятие «дом».
Ким не уследил момента, когда по лицу покатились слезы. Он смахнул соленые капли, как будто они были случайными. А после расплакался. Он плакал, как маленький ребенок, спрятав лицо в ладони, но без единого стона или всхлипа. Не желая принимать, что не может что-либо изменить.
Друг молча смотрел на него. Смотрел с болью, сожалением и… страхом. Не решаясь утешить. Зная, что не может помочь.
Пустоту комнаты надорвал звонок. Лютик откликнулся на вызов, на экране появился Мистер Джонс.
– Мы успели, – не здороваясь, сообщил он и тут же отключился. Невидимая сеть, сковывающая Карсвена, порвалась с легким вздохом. Парень расслабился. Казалось, напряжение и вовсе ушло из его тела. Люциус повернулся к Киму. Тот больше не плакал.
Взгляд его опустел, запутался где-то в проводах компьютера. Парень не шевелился, казался монолитным изваянием. Только плавные подъемы плеч говорили о том, что он все-таки дышит.
– Мы нарвались на засаду Масок. Они загнали нас на старый склад на Пекарской. Мы убили троих, но последний успел, – он осекся и не закончил, но, собравшись, продолжил:
– Ким, я…
– Не виноват, – перебил его друг и повернулся к парню. – Не виноват в его смерти, Люциус, и даже не думай об этом.
Он говорил уверенно, с напором, глаза серьезно смотрели на Люциуса.
– Спасибо, – только и ответил тот.
– Ты в ужасном состоянии, по-моему, ребра сломаны, но ты знаешь, я не мастак во врачевании, так что лучше сам.
Ким посчитал, что если не станет вспоминать о случившемся, не будет больше прикасаться к этой теме, то все решится само собой. Боль уйдет, а друг как будто будет жив.
Люциус и, правда, выглядел неважно. Помятый, как одежда после стирки, с воспаленными красными глазами и синяками на скулах. То, что он смог вернуться домой, уже было чудом.
– Выгляжу я неважно, – согласился Люциус.
Чувствовал же он себя еще хуже. Последний удар Маски пришелся по старому шраму, и сердце ныло. Ритм его сбивался, иногда пропуская удары. И в тишине было слышно, как что-то внутри жужжит и постукивает, как будто в груди у Люциуса были зашиты старые часы. Джонс не хотел отпускать его в таком состоянии. Сложись все по-другому, Карсвен и сам бы не смел тянуть, сразу же бы распорядившись об операции. Но сердце пока билось, время еще было. А оставить Кима с его горем он не мог. Но теперь Лютик принимал правила игры друга и не собирался лезть ему в душу.
– Я тут, кстати, кое-что принес.
Парень вытряс из рюкзака кин, миниатюрный арбалет-перчатку и короткий клинок тайной полиции.
Ким оценивающе присвистнул. Вооружение масок – редкость.
Взглядом спросив разрешения, парень натянул на руку перчатку и затянул крепления, «Пчелка» неподвижно зафиксировалась на руке, а через мгновенье в стену, как в масло, вошел десятисантиметровый болт. Вор явно был доволен своей новой игрушкой, ему еще ни разу не доводилось пользоваться подобным оружием, но о его прелестях он наслушался сполна.
Конец ознакомительного фрагмента.