Мистерии Осириса: Великое таинство
Шрифт:
— Ты хочешь стать постоянным жрецом?
— Для этого нужны качества, которых у меня нет… Я просто зарабатываю себе на жизнь, вытачивая вазы. Два или три месяца в год мне выпадает счастье работать в Абидосе. И какая мне разница, какую работу мне здесь поручат. Главное в том, что я ощущаю свою близость к Великой земле и Великому богу.
— Я поговорю о тебе с Безволосым. Может быть, он согласится занять тебя на более долгий срок.
— Это стало бы воплощением моей мечты! Спасибо вам за вашу доброту и поддержку.
— Как тебя зовут?
— Асхер.
«Асхер значит кипящий! Вот имя, которое подходит ему более всего, несмотря на все его видимое спокойствие! — подумала Нефтида. — Он воспламенил, очевидно, не одно женское сердце!»
— Можно и я покажусь нескромной? Ты женат?
— Моя профессия приносит мне слишком небольшой доход, чтобы я мог пропитать супругу и детей, — вздохнул Асхер. — Их бедность привела бы меня в отчаяние.
— Такая забота о других делает тебе честь. Ну, хорошо. А если бы ты встретил независимую женщину с профессией, будь то даже временная жрица из Абидоса?
Асхер, казалось, удивился, даже был шокирован.
— Я здесь сосредоточен на своей работе, я…
— Поздравляю тебя, Асхер. Мне всегда нравилась техника вытачивания ваз из твердого камня, и я буду рада, если ты мне о ней расскажешь. Согласен ли ты побеседовать со мной за обедом?
Бесстыдство этой женщины возмутило Провозвестника. Впрочем, она вела себя как прочие египтянки. Но когда настанет царство истинного бога, такой серьезный проступок будет немедленно наказываться ударами хлыста, а потом привлечением к суду и приговором к исправительным работам. С трудом он подавил свою ярость и остался смиренно-ласковым.
— Вы жрица, а я простой временный жрец, и мне бы не хотелось отвлекать вас от ваших важных занятий.
— Хорошо, завтра вечером. Ты согласен?
Нефтида повернулась и пошла по своим делам.
Еле сдерживая желание немедленно наказать эту самку, Провозвестник все же отметил, что она была очень соблазнительной.
Он согласился.
16
— Я этому не верю, — решительно заявил Собек своему адъютанту. — Пододвинь-ка ко мне снова мой завтрак и кубок с вином!
Хотя начальник стражи и соблюдал постельный режим и было объявлено, что он при смерти, но к нему снова возвращалась былая энергия. Это радовало всех близких, тем более что выздоровление шло невероятно быстро. Бычья кровь и снадобья, приготовленные фармацевтом Ренсенебом, Собеку явно помогали.
— Я вас глубоко уважаю, начальник, но здесь вы ошибаетесь! Доказательства вопиющи. Разве у нас нет подписи Сехотепа?
— Ты, видимо, считаешь его дураком?! Да пойми ты, он совсем не такой человек, чтобы вести себя так глупо!
— Но если бы этот ларец не был вам отправлен вашим верным другом, вы бы заподозрили неладное. Магические фигурки должны были вас убить, а папирус уничтожить. Вот вам и никаких следов виновного!
Доводы офицера не лишены были определенного смысла.
— Боги к вам благоволят, но не слишком испытывайте судьбу! Она дает вам случай вывести из игры преступника, затесавшегося в Дом царя, и не позволить ему вредить дальше!
— Сехотеп — глава террористической организации в Мемфисе… Нет, это непостижимо!
— Наоборот! Вот поэтому-то нам и не удавалось его выявить! Сехотеп первым узнавал обо всех намерениях фараона и в случае опасности предупреждал своих сподвижников. Ему было необходимо вас убрать, потому что вы слишком близко к нему подошли. Расследования велись по каждому высокопоставленному чиновнику, вот он и потерял голову. А убрав вас, он лишил бы командования стражу и перекрыл бы все ее попытки взять верный след. Разве член Дома царя не владеет магией и не может вдохнуть жизнь в фигурки-убийцы?
Потрясенный Собек молча сидел над своим завтраком.
— И что ты предлагаешь?
— Мы с товарищами по корпусу отборной стражи подали жалобу визирю Хнум-Хотепу. Факт установлен, вещественные доказательства налицо, дело ясное. Мы требуем юридического разбора вопроса о Сехотепе и его вызова в трибунал по обвинению в покушении на умышленное убийство.
— Это означает смертную казнь…
— Разве это не справедливое наказание для преступника такого ранга?
О боги! Какой позор ляжет на Дом царя! К тому же ослабление фараона и потрясение для всей страны! Нет, последствия такого приговора были бы разрушительны… Однако положительным могло быть то, что террористическая организация Мемфиса, лишившись своего мозгового центра, своего лидера, оказалась бы на грани развала или начала бы лихорадочные необдуманные действия. А это легко было бы отследить…
В этом случае рассеялся бы кошмар последних лет…
Никаких больше сомнений: слежка за собственным домом Медеса была снята. Это победа! Благодаря талантам супруги и ловко подброшенному анонимному письму все подозрения пали на Сехотепа. Стража сосредоточила свое внимание именно на этом высокопоставленном чиновнике, обвинение которого делало ненужными продолжение слежки и расследования в отношении прочих…
Медес праздновал свой триумф. Разве Сехотеп не станет для властей отличным козлом отпущения и не заведет расследование в тупик, дав заговорщикам выиграть время и укрепить позиции?
А уж собратья по организации, горевшие жаждой отомстить Собеку-Защитнику, не выпустят свою жертву из когтей.
Сам же Медес, как ни в чем не бывало, продолжал изображать честного чиновника и преданного слугу монарха.
Он несколько раз недоверчиво перепроверял, действительно ли возле его дома не бродят стражники, и с этой целью неоднократно выходил даже ночью. Но все вокруг было спокойно.
Уверившись, Медес решил отправиться по своим темным делам. Он дождался, пока все в доме уснут, набросил на себя темную тунику — в отличие от той, что надевал обычно, — и прикрыл голову капюшоном. Как это ни было рискованно, но ему просто необходимо сегодня переговорить с ливанцем.