Мистерии Осириса: Заговор сил зла
Шрифт:
Вечером, едва вернувшись в Мемфис, Хнум-Хотеп немедленно прошел к царю.
— Никто и не мыслит восстанавливать местное самоуправление, Великий Царь, — объявил он радостно. — Я поставил там администрацию, которая будет работать под контролем одного из моих доверенных лиц.
— Не допускай ни слабости, ни перегибов. Пусть провинция Кобры, как и остальные, управляется по законам Маат, пусть никто из ее обитателей не страдает от голода и пусть любая несправедливость тут же наказывается. Я отвечаю перед лицом богов за счастье своего народа. А ты отвечаешь передо мной.
— Я первый оцениваю
— А если нам не удастся исцелить акацию Осириса, что же будет с Египтом?
— Как это «ничего»? — разозлился Медес, меряя огромными шагами свой просторный кабинет.
— Они ему действительно ничего не сделали, — подтвердил Жергу. — Великий Казначей Сенанкх остался на своем посту.
— И ни малейшего наказания?
— Ни малейшего. Визирь доверяет ему по-прежнему.
— И фараон, к несчастью, тоже! А я-то надеялся, что Сесострис, чтобы спасти лицо, разыграет комедию и станет защищать честь Дома Царя! Но все же моя жена ведь великолепно подделала почерк Сенанкха? А печать разве не совершенство?
И вдруг... Вдруг Медеса осенило.
— Код... Сенанкх использовал код! Другое объяснение невозможно. Поэтому он без труда и доказал свою невиновность.
— Изучая архивы, мы, в конце концов, его вычислим.
— Это бесполезно. Он его обязательно поменяет. Даже уже поменял. Или будет менять постоянно.
— Но кто-нибудь должен о нем знать!
— Наверняка только фараон.
Жергу постигло полное разочарование.
— Тогда Сенанкх остается вне досягаемости.
— На данный момент, друг мой, на данный момент. Но есть мишени, по которым бить значительно легче.
Медес рассказал Жергу о своем новом плане. Тот высоко оценил его и тотчас же отправился воплощать в жизнь.
Это поражение дало заговорщикам немало информации, и в то же время ни одна ниточка не протянулась к Медесу. Дом Царя выглядел крепостью, которую не удастся взять в один день. Но теперь в Абидосе у них есть союзник. И этот союзник даст Медесу возможность коснуться самой сокровенной части великих тайн и достичь могущества, почти равного могуществу царствующего фараона.
Ливанец оглядел себя в нескольких зеркалах и тщательно перепроверил, как на нем сидит его новое платье. Благодаря своему новому, еще более широкому платью с вертикальными полосами он выглядел гораздо менее полным.
И все же, когда в приемную вошел Провозвестник, ливанцу отказали силы и он постарался как можно скорее отвести взгляд, предложив своему гостю воды.
Гость от предложения отказался.
— Не хотите ли вы чем-нибудь подкрепиться, господин?
— Только подробным отчетом. И... без обмана!
На низких столиках ни фруктов, ни пирожных. Это даст Провозвестнику возможность оценить усилия хозяина.
— По коммерческой части достижения великолепны. Наши будущие совместные операции должны принести нам существенный доход. Мои аргументы убедили Медеса. Как и было предусмотрено, я заставлю его подождать встречи с... моим руководством. Его любопытство возрастет, и он попытается
Провозвестник слега улыбнулся. Улыбка вышла скорее тревожная, чем ободряющая.
— Что же касается сети моих информаторов, — продолжал ливанец, — то она работает все лучше и лучше. Информация даже при минимуме агентов циркулирует быстро. Объединение, проведенное Сесострисом, оказалось не пустым словом: ни одна провинция больше не противостоит центральной власти. Перемещаться по Египту становится все проще.
— А что с караваном, шедшим в Кахун?
Теперь настал черед улыбаться для ливанца.
— Вот здесь как раз и лежит прямое доказательство эффективности моей сети! Мой лучший агент на этом месте — девушка по имени Бина — узнала, какой чиновник блокирует дело. Этим дотошным чиновником оказался некий Херемсаф, отказывавшийся дать приказ пропустить караван через городские ворота. Тогда я передал Бине весьма действенную субстанцию, употребляемую в Ливане, чтобы избавляться от тех, кто мешает делу. Эта многообещающая девушка только что блестяще завершила операцию. Херемсаф умер, городская управа Кахуна сняла последние препятствия, и караван вот-вот войдет в город.
— Прекрасная работа.
Ливанец порозовел от удовольствия.
— Стараюсь действовать как можно лучше, господин. Мне доставляет огромное удовольствие уничтожать Египет.
— Хорошо. Хоть ты и потолстел еще больше, я тебе многое прощу.
Когда длинный караван дошел до окраины Кахуна, его остановила стража. Она тщательнейшим образом проверила документы, разрешающие вход в город.
Азиаты, все как на подбор бородатые и с обнаженным торсом, были одеты в оранжевые схенти и черные сандалии. У некоторых были с собой циновки, а кое-кто играл на восьмиструнных лирах. На щиколотках женщин, одетых в пестрые туники и обутых в кожаные ботинки, блестели браслеты.
Стражники осмотрели груз в тюках: корзины, дротики, сосуды для притираний из синайского малахита, кузнечные мехи для работы по металлу...
— Кто начальник каравана? — спросил писец, перепроверяя данные, полученные от контролеров.
— Ибша, — ответил, улыбаясь, мальчик.
— И где он?
— В конце каравана.
— Сбегай за ним.
Мальчишка побежал.
Ибшей оказался солидный мужчина с густой бородой.
— Почему в вашем багаже оружие?
— Луки и стрелы служат нам для защиты от нападений во время пути в пустыне. Многие из нас — мастера по работе с металлом и умеют изготавливать дротики с металлическим наконечником.
— Раз вы собираетесь поселиться в Кахуне, — возразил писец, — я конфискую ваше оружие. И буду впускать вас в город по очереди. Каждый из вас, проходя, назовет свое имя, возраст, семейное положение и профессию. Потом я отведу вам жилище.
Азиаты выказали покорность и обещали исполнить все предписания.
Покончив с формальностями, писец снова обратился к начальнику каравана Ибше.
— В Кахуне все подчинено строгим правилам. При малейшем неподчинении, каким бы незначительным оно ни было, виновный и его семья выдворяются за пределы города. Мы не потерпим никаких ссор между вами и требуем абсолютного подчинения приказам городского правителя. Следуй за мной.