Мистерии Осириса: Заговор сил зла
Шрифт:
— Защита акации усиливается, — объявил он. — Где бы ни пряталось зловредное существо, око Ра увидит его и разрушит его деяния. Одна из посвященных жриц в мое отсутствие будет произносить заклинание, продолжающее действенность ритуала. Исида будет следить за акацией и будет называть элементы ладьи Осириса, Госпожи Абидоса. Поскольку ладья не может двигаться свободно, энергия воскрешения истощается. Исида сохранит то, что может быть этой энергией, и мы вместе продолжим борьбу и поиски целительного золота.
У Беги пересохло в горле. Конечно, Исида еще не замещает Безволосого, но теперь она становилась очень важной персоной. Став представительницей царской воли, она не преминет и дальше расширить свое влияние. К счастью, ее роль пока сводится к священнодействию и не касается ни управления, ни материальных ценностей. Учитывая увлеченность мистикой юной жрицы, можно предположить, что она замкнется в духовной сфере и никогда не заметит исчезновения стел.
Что же касается окончательной смерти Осириса и разрушения Абидоса, она заметит опасность слишком поздно.
Ветеран никогда бы не отказался выпить с ним пива. Поэтому Жергу принялся обрабатывать одного из старых солдат из свиты генерала Несмонту. В конце рабочего дня, сменившись с караула, солдат согласился пройтись по лучшим тавернам Мемфиса и составить компанию знатоку.
— Я работаю на царских виноградниках, — лгал Жергу. — После того как мы прополощем себе горло крепким пивком, я угощу тебя некоторыми чудными сортами, о которых ты еще долго будешь вспоминать.
Никто не мог перепить Жергу. Даже мертвецки пьяный, он помнил, что говорит. А ветеран, наоборот, не имел такой практики. И конечно, рассказав сначала о собственных подвигах, не отказался ответить на некоторые вопросы своего нового друга.
— Почему генерал Несмонту так неожиданно вернулся в Мемфис? — допытывался Жергу.
— Странная история, парень! Напали на караван, были жертвы — гражданские и военные. И знаешь, кто был наставником этих мерзавцев? Провозвестник! Тот самый паршивец из Сихема! Оказалось, что он вовсе не был казнен, представляешь?
— И теперь наверняка установлена его личность?
— Генерал-то, конечно, знает... И поспешил быстро сообщить фараону.
— Теперь уж запланируют сплошную проверку.
— Не думаю.
— Почему?
— Потому что уже десять раз ее проводили, и никакого результата! Но Несмонту хитрец! Он отправит туда шпиона! И тот проникнет к ханаанеям, чтобы выведать место, где скрывается этот их Провозвестник! А потом мы его прихлопнем!
— Отличная работа, Жергу, — похвалил своего подчиненного Медес. — Этот болтун дал бесценные сведения. Сегодня же вечером доложим ливанцу, чтобы тот, в свою очередь, предупредил Провозвестника.
— Вас желает видеть Царский Сын Икер, — сообщил курьер.
Медес немедленно вышел из своего кабинета.
— Чем я могу служить вам, Икер?
— Я принял ваше приглашение на обед, но, к несчастью, не могу прийти.
— Надеюсь, вы не заболели?
— Нет-нет, но я должен на некоторое время покинуть двор.
— Поручение в провинции?
— Простите, но большего я вам сообщить не могу.
— Может быть, желаете перенести нашу встречу на другую дату?
— Я не знаю, сколько времени буду отсутствовать.
— Позвольте мне пожелать вам удачного путешествия и заверить вас, что я с нетерпением буду ждать вашего возвращения. Как только вернетесь, даруйте мне привилегию и позвольте принять вас одним из первых.
— Обещаю.
— Тогда до встречи!
— Если будет угодно богам, Медес.
Отъезд Царского Сына мог иметь только одно объяснение: Сесострис под строжайшим секретом приказал ему внедриться к ханаанским бандитам. Икер — не солдат, в том районе его никто не знает, он выдаст себя за последователя Провозвестника и добьется результата куда большего, чем вся армия Несмонту.
Если Медес не ошибается, то сейчас у него в руках оказалось самое верное средство окончательно избавиться от этого проклятого мальчишки. Ливанец отправит за ним своих агентов, которые затем с рук на руки передадут его ученикам Провозвестника. Когда Икер окажется на территории ханаанских племен, он будет обречен.
Скоро будут Ханаанская земля, враждебный край, опасность, одиночество, страх и, вне всякого сомнения, смерть... Икер не предавался мечтам относительно своей будущей судьбы, но и не страшился ее. Чтобы достойно встретить это испытание, которое, скорее всего, будет последним, он наслаждался мирной атмосферой и свежестью дворцовых садов. Ему хотелось бы остаток дней провести, записывая свои мысли. Сидел бы себе под сикоморой, следил за движением солнца, отраженным в ритмике иероглифов, бегущих по папирусу, обдумывал мысли мудрецов и пытался в соответствии с традицией передать их новым поколениям. Судьба решила иначе, и любой протест был бы ребячеством.
Внезапно ему почудилось, что он снова стал жертвой галлюцинации...
Она...
Она шла к нему...
В бледно-розовых одеждах, с цветком лотоса в волосах...
— Исида, вы... Это вы?!
Она ему улыбнулась — сияющая, солнечная.
— По приказу Великого Царя я живу сейчас в Мемфисе. Мне нужно навести справки в некоторых давно уже не работающих архивах. Перед тем как отправиться на долгие часы в библиотеку храма Хатхор, мне захотелось повидать эти места. Простите, что я прервала ваши размышления.
Снова в голове Икера сбились слова, не давая прохода друг другу. И он не знал, что сказать.
— Гранатовое дерево... Вы помните? Мне нравилось смотреть на него вместе с вами.
Дерево действительно было великолепно. Новые цветы на нем беспрестанно заменяли старые.
Они сели на скамью, такие близкие друг другу и одновременно такие далекие.
— Я так надеялся увидеть вас, Исида! Это теперь, конечно, в последний раз.
— Почему так безнадежно?
— Потому что я получил от фараона позволение исполнить свою миссию, которая теперь на меня возложена: попытаться внедриться в группу бандитов, руководимую Провозвестником.