Misterium Tremendum. Тайна, приводящая в трепет
Шрифт:
Защелкали ножницы, я решился слегка отодвинуть ветку. Соня, сидя на корточках, резала стебли. Над ней, сложив на животе руки, возвышалась Гертруда.
Когда я слышал скрипучий голос, я представлял себе костлявую старуху со сморщенным лицом. Но увидел я нечто иное. Боком ко мне стояла молодая, крепко сбитая бабенка в комбинезоне цвета хаки, перетянутом портупеей. Мощный бюст украшен какими-то значками и медальками. Над бюстом маленькая голова, туго повязанная красной косынкой,
– Гертруда, вот, ровно семь астр, самых лучших. У вас найдется ленточка?
– Конечно, мисс Денни, я оформлю букет и отнесу ее высокопревосходительству. Не хотите ли написать что-нибудь? У меня есть красивая праздничная открытка.
– Нет, Гертруда, будет лучше, если вы передадите на словах от меня самые теплые, самые искренние поздравления. Идите же, дорогая, я так волнуюсь. Когда вернетесь, обязательно расскажете все подробно.
– Хорошо, мисс Денни. Чем вы намерены заниматься в мое отсутствие?
– Я буду ждать вас тут, полью свои травки, полюбуюсь фейерверком.
Гертруда удалилась.
– Не вздумайте вылезать, – сказала Соня, – только когда я погашу свет.
Кроме фляги с водой ей ничего не удалось раздобыть.
– Я могла бы одолжить вам пару башмаков, но мои на вас не налезут, – сказала она.
– Не беда, добегу босиком, а потом, в самолете, надену носки.
Мы выскользнули из теплицы и помчались через рощу. Залпы следовали один за другим, фейерверк продолжался уже, наверное, часа три. Стреляли где-то позади нас, возле дворца.
Путь оказался недолгим. Сосны расступились, я увидел большое летное поле. Очередной залп осветил ряды спортивных самолетов, высокую крепостную стену, две вышки. Поле и небо пылали изумрудным и сапфировым огнем, с вышек раздался дружный хор нескольких мужских голосов:
– Да здравствует Великий Магистр!
– Нам повезло, – прошептала Соня, – они погасили прожектора, чтобы любоваться фейерверком.
– Нам повезет еще больше, если они уже залили баки.
– В этом можете не сомневаться, они очень предусмотрительны и аккуратны, к празднику все должно быть готово заранее.
Самолетов стояло штук двадцать, все одной модели, но разных цветов. Я выбрал крайний, подальше от вышек, поближе к взлетной полосе.
Я неплохо водил автомобиль, однако за штурвал самолета мне браться не приходилось. Впрочем, несколько раз я
Забраться в кабину без трапа оказалось непросто. В промежутках между залпами становилось темно и тихо, действовать приходилось на ощупь. Когда мы очутились на кожаных сиденьях, вспыхнули прожектора. Часовые хоть и были увлечены фейерверком, а все равно сохраняли бдительность.
Они не знали, в каком мы самолете, но поняли это, когда я вырулил на взлетную полосу, и открыли отчаянную стрельбу. Взвыла сирена, вспыхнули разом несколько десятков мощных прожекторов. Стрекот мотора показался мне волшебной музыкой, соловьиной трелью, хотя он был едва слышен сквозь вой сирены, выстрелы, крики охранников. Несколько фигур мчались нам наперерез, к взлетной полосе. Когда им осталось добежать пару десятков метров, мы оторвались от земли.
Самолет спокойно, уверенно набирал высоту. Это была хорошая, легкая и послушная машина. Выстрелы звучали все тише, глуше, свет прожекторов таял, уходил вниз, крепость исчезла, мы летели в ночном тумане над океаном неизвестно куда».
– Вот и все, – сказала Соня и закрыла тетрадь.
Она дочитала рукопись до последней строчки и не знала, существует ли продолжение.
За иллюминатором висела белесая туманная мгла. По ее расчетам, было около одиннадцати утра. Пару часов назад Чан принес завтрак, обычно здесь завтракают в девять.
Соня надела унты, куртку. Она хотела выйти на палубу, но с удивлением обнаружила, что дверь каюты заперта, и вдруг поняла, что яхта встала на якорь. Конечно, можно было давно уж догадаться. Чан, когда явился забирать посуду, попросил, чтобы она написала список, чего ей нужно из белья, одежды, косметики.
– Хозяин велел подробно, все размеры, ничего не забывать.
Чан терпеливо стоял и ждал, пока она писала. А потом незаметно, беззвучно запер каюту.
Соня кинулась к иллюминатору, но из-за тумана ничего не увидела, зато услышала треск мотора. Похоже, возле яхты остановился катер. Кто-то закричал:
– Месье, пуасон, пуасон!
Яхта кинула якорь довольно далеко от берега. На катере подплыли торговцы рыбой. Ну и что?
Соня принялась колотить в дверь. Через минуту явился Чан.
– У меня кончились сигареты. Будь любезен, принеси. Мы стоим или плывем?
– Мы плывем, мадам, сигареты, одну минуту.
– Подожди, что ты врешь? – Соня вцепилась в лацкан его белой униформы. – Почему ты запер дверь?
– Мадам не волнуйся, Чан запер из-за шторма, нельзя на палубу, волна сильная, может смыть. – Он осторожно отцепил ее пальцы от лацкана и, пятясь задом, выскользнул за дверь.
– Что за бред? Какой шторм? Полный штиль, – пробормотала Соня, толкнула дверь, но, разумеется, было заперто.