Мистерия силы. Трилогия
Шрифт:
– Мы силой мыслей наших неразлучны, мы всюду вместе.
– Да, мой любимый Светослов. Уже спешу я…
Ведамира развернула коня и поскакала к родному саду…
Светослов смотрел ей вслед; затем прихлопнул по бокам коня и проскакал вперёд. Он остановился и прислушался…
В лесу тем временем не в меру разъярённый воевода орал на чародея, лишённого всей силы колдовской своей:
– Ну что будем теперь делать?! Где твоё хвалёное искусство колдовское?!
– Ведун лишил меня той силы. Я не смогу уже сразиться с ним. Увы… Меня он победил, – ответил горемыка-чародей. Он взгляд понурый
А воевода продолжал:
– Ну, так что с того?! А мы-то – в силе! Где он? Где их Ведун?
– Да вроде был он на тропе… Теперь – не знаю, – ответил чародей.
Воевода дал боевой клич своим воинам:
– По коням! Вся дружина – к бою!!!
Все иноземцы встрепенулись, коней мгновенно оседлали и ринулись из леса – к тропе, где был Ведун-Хранитель…
А Светослов, меж тем, не очень-то спешил. Он на коне своём как будто ждал чего-то. Заслышав сзади топот всадников, Ведун воскликнул:
– Ведам Дан Грозовик и Радение!!!
И он, в момент коня пришпорив, помчался к полю Света, где Веды праздники творили.
Иноземные воины увидели Ведуна, мчавшегося на коне куда-то.
Они ускорили свой бег, коней стегая и крича:
– Он здесь! Вперёд! Быстрее! Ведун от нас не убежит!
Светослов мчался дальше, но тут впереди из засады выскочили двое воинов на конях и понеслись с мечами наготове навстречу Светослову. Он на ходу воскликнул:
– Тор Тау!!!
Эта фраза вспыхнула на миг в пространстве, и обоих всадников тут же выбросило из сёдел в разные стороны, а кони их шарахнулись туда же. И Светослов помчался дальше…
Прискакав на поле, Светослов остановился, осмотрелся. Затем он проскакал на середину поля и стал вдруг неподвижен – он глаза прикрыл, все мысли в чувства обращая…
А иноземцы уже примчались сюда; они окружали Ведуна, но пока не приближались к нему, опасаясь чего-то непредсказуемого, и, в общем-то, правильно делали. Ведун открыл глаза, увидел иноземцев. Их было много.
И воевода, выйдя чуть вперёд, нервозно и злорадно прокричал:
– Ты окружён, Ведун-Хранитель! Сдавайся с миром – и мы тебе оставим жизнь! Но если ты окажешь нам сопротивленье – сотрём с лица Земли! Ну же, сдавайся и нам свои секреты раскрывай! Людей своих к нам выводи, и нас встречайте хлебом-солью! Иначе сделаем рабами всех!
Ведун молчал. Тогда воевода воинам своим дал знак; они стали смыкать кольцо вокруг Ведуна.
И вдруг немыслимой лавиной вздыматься стал туман над полем. Затем всё в миг преобразилось; и там, где было поле, теперь пустырь огромный простирался с потрескавшейся пересохшей почвой. И не было уже там Светослова на коне. Воины в ужасе шарахнулись назад. Но сзади не было ничего живого, лишь дикая безлюдная равнина бесконечность обнажала… Воевода засуетился на коне, кружась на месте и высматривая хоть какой-то спасительный участок в этом безнадёжном опустошении. И он вдруг заметил его: это было нечто, похожее на тропу, которая выводила далеко к светлеющему горизонту, на фоне которого отдалённо высилась гряда деревьев. И в этот миг всё потемнело – над пустырём огромным собрались тучи, тяжёлые и мрачные, готовые взорваться фейерверком страшных молний; и ураганный ветер вдруг ворвался в тот пустырь. Успел воевода лишь прокричать:
– Нас околдовали!!! Скорей туда, где свет ещё остался!!!
И все рванули на конях в ту сторону, где горизонт светлел с живительной
В это время Свадомир, сидя возле кустов у реки, улыбнулся и произнёс: – Ну, молодцы. Такую бурю сотворили. Всем Ведам благодарность объявлю. Он посмотрел в небо и добавил:
– Родное наше небушко, прости нам эту шалость…
В лесу дружина иноземных воинов бежавших остановилась. Все спешились и отдышались. Затем, придя в себя, все стали обсуждать неслыханную жуть, что с ними приключилась.
– Да это просто колдовство! Нас охмурили и заставили бежать! – кричал один из воинов.
– А молнии? Гроза? Ещё б немного – и хватило бы на всех! – выкрикивал другой.
– Что будем делать? – спросил у воеводы стратег, что был советником его и правою рукой.
– Подождём. Спешить нам ни к чему, – ответил воевода, потихоньку приходя в себя.
– Мы долго ждать не можем. Провизии у нас ещё не более чем дней на пять, – промолвил озадаченный стратег.
– И что ты предлагаешь?
Стратег задумался; затем сказал:
– Я думаю, что для начала нам нужно послать кого-нибудь на разведку.
Он посмотрел на чародея, сидевшего под дубом, и добавил:
– Вот чародей как раз и сходит. Тем более что он уже общался с этим сбродом колдовским.
– Ты шутишь? – отозвался чародей, лишённый силы.
– Мне не до шуток. Завтра утром пойдёшь в селение, присмотришься, что там к чему, и если все они спокойны и продолжают делами заниматься, то нам тотчас же сообщишь. Мы их врасплох теперь застанем. Зря, что ли, столько шли сюда и этот лес теперь мятежим? Ну что, колдун, договорились?
Стратег холодно смотрел на колдуна, всем своим видом говоря, что пререканий он не потерпит. Колдун молчал.
Тут вклинился взбудораженный воевода:
– Ну что молчишь? Или Хазира хочешь осчастливить своим отказом воевать?
И он так посмотрел на беднягу чародея, что тот отвёл взгляд в сторону. Затем чародей вздохнул, и, поняв, что некуда деваться, ответил:
– Ладно уж, уговорили. Схожу, но ненадолго. Мне тоже мало радости от этаких гуляний.
И он опять улёгся отдыхать под сенью дуба…
На следующее утро в селении опять появился человек в длинном рубище, но уже без посоха; теперь он уже стоял в сторонке – с краю поля, стараясь оставаться неприметным. Он поглядывал на юношей и девушек, певших песни, на молодцев, скакавших на конях, на ребят, игравших что-то на деревянных ложках, аккомпанируя запевалам в нарядных костюмах. И ему казалось, что эти люди не умеют расстраиваться, что они каким-то чудесным образом сохраняют в себе все светлые чувства и силы, и от этих мыслей паломнику-чародею стало не по себе – он горько затосковал; и он вдруг ясно осознал, что причина его внезапной тоски заключается в его зависти к этим непостижимым Ведам – Славянорусам, как привыкли называть их оголтелые и недалёкие подданные Хазира. Загрустивший экс-чародей не захотел больше привлекать внимание ведруссов и поспешил удалиться.