Мистическая мадам
Шрифт:
Егор Сергеевич от Шурика узнал о готовом комоде с янтарем, и немедленно появился перед моими очами. Я мысленно обругала Шурика, так мне не хотелось с комодом расставаться, но клиент есть клиент. Вслух я сказала, что такой предмет интерьера для продажи готов, в голове у меня промелькнула любовь с Шуриком у этого комода. Ехать, демонстрировать комод, Егору Сергеевичу у меня желания не было, я вспомнила про Леночку, та в последнее время стала такой модной женщиной, что не грех ее представить дорогому клиенту.
Леночка, поехала показывать товар лицом, господину Егору Сергеевичу. Комод, весь из себя, с деревянными вензелями в тон янтарным часам, с янтарем, весь полированный светился в комнате Родьки. Егор Сергеевич, как увидел это сокровище, так и присел на распахнутый диван. Леночка подошла к комоду, встала
Белые бриджи, черный топик, украшенный, такими же стразами по воротнику на шее, завершали летний наряд девушки. Белые волосы крупными волнами опускались на молодую грудь, не рожавшей женщины, ее грудь полностью скрывал топик, оголяя руки и плечи. Егор Сергеевич смотрел то на комод, то на Леночку в летнем наряде, купленном на его деньги, хотя оба они об этом и не догадывались. Под руку меценату попался маленький флакончик, мельком глянув на надпись, он прочитал 'пихтовое масло', только тут он осмотрел диван, на котором сидел и заметил в углу, сбившуюся простынь. На окнах сквозь офисные, прямые жалюзи, просвечивалась решетка. Леночка уловила взгляды импозантного мужчины, внешний облик которого превосходил все ее требования к мужчинам, но она продолжала стоять у комода, как статуя. Он забросил флакончик с коварным содержимым в угол комнаты, и встал с убогого дивана.
– Я беру этот комод, можно возвращаться в магазин.
Из закрытой одеждой груди женщины вырвался вдох сожаления, что такой мужчина так быстро появился и исчез из ее жизни. Комод привезли на дачу. Егор Сергеевич пошел в свою комнату, по дороге, в холле заметил дядю Аскольда с Ириной. На ней грудь была закрыта, белый воротник вокруг шеи, довершал наряд, а он подумал, что это бабы стали прятать то, что ему больше всего нравиться в их облике!
Племянник присоединился к компании, он смотрел на Ирину, а думал о Матрене, зря он ее вернул Макару, ну и что, что молоко у нее кончилась… Леночка так захотела Егора Сергеевича, что позвонила любимому Макару, и назначила ему встречу у себя дома, ведь его жена вернулась от Егора Сергеевича… А Егор Сергеевич, дойдя до своей комнаты, тут же позвонил Серафиме, и сказал ей, чтобы она приехала на дачу к своему благоверному Аскольду Николаевичу. Он меньше всего хотел увеличивать число наследников дяди Аскольда, ведь у него с Серафимой детей не было, а у Нинели была дочь Нина.
Нина, в отсутствии матери, замечательно третировала бабушку, она просто почти дома не была, пропадала на пляже, у подруг, на скамейке в парке с друзьями.
Бабушке оставалось смотреть на часы, греть воду, отключенную на летний ремонт и по возможности молчать. На ее упреки Нина реагировала круто и неожиданно, так, что бабушка кормила внучку и помалкивала. На даче продолжались свои метаморфозы, после отличной любовной ночи, Аскольд предложил привезти на дачу Нину, дочь Ирина.
Он, знал, что еще такая ночь ему в ближайшие дни не под силу и решил упрочить свое отношение с женщиной, сделав приятное предложение ее дочери. За Ниной он сам съездил на машине. Нине на даче очень понравилось, она внесла оживление в местное общество и частенько сидела с Аскольдом Николаевичем в его беседке, пока ее мать работала по дому. Нина от скуки обошла дачу Егора Сергеевича со всех сторон, заметила странные окна, закрытые ставнями. Она их приоткрыла, за ставнями шли стекла, ажурная металлическая решетка, плотные вишневые портьеры.
Девочка не выдержала своего любопытства и спросила у матери, а что находиться в этой комнате, в других окнах даже решеток не было, и шторы везде были легкие.
Ирина ответила, что у нее ключей от этой комнаты нет, Нина спросила у Аскольда Николаевича, тот сказал, что там находиться музей их семьи, он еще в стадии подготовки. Повар ничего не добавил к информации, зато охранник, которому пришлось заносить в комнату славянский шкаф, сказал, что там находиться склад древней мебели.
Поговорив с охранником, она попросила выпустить ее за ворота, осмотреть дачный поселок, пообещав ему вернуться через час. Дачный поселок состоял из внушительных заборов с большими, новыми домами, ничего интересного девочка для себя не обнаружила, если не считать машину, выезжающую
Выпросив у отца денег на жизнь, она пошла к бабушке, у нее и осталась до возвращения Ирина с дачи.
Платон Иванович что-то пропустил в этой жизни, все женщины вышли из-под его власти, хоть шаром покати, а никого нет. Анна Александровна куда-то уехала, исчезла и Ирина, не сказав ему ни единого слова. Оставалась на месте его первая женщина, мать Паши. На безрыбье и рак рыба, поехал Платон Иванович навестить мать своего старшего сына. Удивительная она женщина Маня, всегда спокойно реагировала на отъезды и возвращение блудного Платона Ивановича. Паша ухмыльнулся отцу и ушел к другу. Они оставались вдвоем, как два старых друга, без большой любви, без эмоций, просто сидели и беседовали. Он оставлял ей деньги, но чувства в нем не возникали, словно все давно бурьяном поросло. Косить бурьян чувств было лень, поговорив немного о Паше, Платон Иванович уезжал в свою холостяцкую квартиру. Платон Иванович решил осуществить задуманное, его безумно тянула Матрена.
Он приоделся и пошел к ее дому, ждать, когда она появится с коляской во дворе.
На этот раз ему повезло. Первым вышел из подъезда Макар и ушел в сторону дома Леночки, потом появилась Матрена с детской коляской. Платон Иванович встал перед ней, как Орфей. Он весь лучился силой, желаньем и любовью к молодой матери.
Матрена грустно улыбнулась и покатила коляску по своему излюбленному маршруту в парке, Платон Иванович шел рядом. Они разговорились. В это время к ее подъезду подъехала крутая, большая машина Егора Сергеевича, он вышел из нее и увидел силуэты Платона Ивановича и Матрены, на аллее парка. Драка с могучим Платоном Ивановичем в планы Егора Сергеевича не входила.
Егор Сергеевич подъехал на машине к аллее, вышел навстречу парочке, и просто сказал:
– Привет! Платон Иванович, а твоя жена Ирина Андреевна у меня на даче обслуживает своего начальника Аскольда Николаевича, вчера они в холле пили вино.
Платон Иванович в лице изменился, а Егор Сергеевич продолжал говорить, улыбаясь:
– Если хочешь, тебя к ней отвезут на свидание, и он кивнул своему шоферу.
Что оставалось делать Платону Ивановичу? Любовь – любовью, но жена дороже, он сел в машину и его повезли к ней на дачу. Егор Сергеевич остался на аллее парка, с детской коляской, в которой еще не уснул его сын… или не его. Платон Иванович проехал квартал на машине Егора Сергеевича и попросил ее остановить, ему стукнуло в голову, что мешать Ирина он не будет, а лучше пойдет домой.
Платон Иванович, войдя в дом, лег ничком на диван, а, проснувшись, на автомате позвонил Матрене, она, почувствовав шестым чувством, охлаждение к ней Макара, пригласила Платон Ивановича к себе в квартиру.
Выспавшийся Платон Иванович приехал незамедлительно… Хороший ужин довершил объединение. Рядом с Платоном Ивановичем я себя чувствовала хорошо. С ним мне было спокойно и надежно. А он поделился своей информацией, я не особо удивилась, и сделала предположение, раз есть комод, шкаф, то должна быть кровать и трюмо.
Он намек понял, и предложил предоставить наброски двух ново-древних предметов.
Дерево теперь старили до изготовления предметов, Макара решили не подключать, а все сделать не мебельной фирме Платона Ивановича, а янтарь купить в другом городе.
Глава 34
На следующий день я встретила Егор Сергеевич. Мы дошли с коляской, по аллеи до местного пляжа. У пруда, в вечерних лучах солнца, лежали несколько человек, две девушки привлекли наше внимание, на одной из них были только маленькие трусики, открытые публике груди, свободно волновались от ее дыханья. В трех шагах от нас, на скамейке сидел молодой мужчина, тянул пиво из банки, и не отрывал глаз от доступных взгляду грудей. Егор Сергеевич от того зрелища, почувствовал пробуждение своих желаний, он готов был оторваться от Матрены и ринуться к доступным грудям.