Мистическая Москва. Башня Якова Брюса
Шрифт:
– Ну, вот и все, – улыбнулся Саша, пряча бумаги в пакет. – Осталось только донести информацию до ее законных владельцев.
– Сделай это сегодня, – попросила Люда. – Тогда завтра ты уже будешь совершенно свободен.
Он посмотрел на часы. Пять часов вечера. Времени хоть отбавляй. Пожалуй, Милка права. Чем быстрее он распрощается с наследниками Брюса, тем лучше. Значит, нужно позвонить им и попросить собраться.
Но не успел он набрать номер, как телефон зазвонил сам. На дисплее высветился номер Ивана Мохова.
– На ловца
– Добрый вечер, Александр Витальевич, – послышался голос Ивана. – Я вас не отвлекаю?
– Нет, я как раз собирался к вам. Поделиться оставшейся информацией.
– Вот как… – мужчина замялся. – А вы уже позвонили Якову?
– Пока нет. Я только-только вышел из архива.
– Не звоните ему пока, хорошо?
– А что случилось?
– У меня к вам одна просьба. И я бы не хотел, чтобы о ней кто-то знал. Кроме нас с вами, конечно.
– Смотря какая просьба, – сухо ответил Саша. – Если у вас появились мысли по поводу клада, то сразу – нет. Я больше не намерен принимать в этом участие.
– Нет, нет, дело не в этом, – торопливо заговорил тот. – Мне всего лишь нужно попасть в квартиру Владимира Яковлевича.
Саша нахмурился.
– Зачем вам это?
– Помните, в письме Владимира Яковлевича сказано, что нам с Ольгой принадлежит каменный гриб. Неизвестно, когда мы получим официальный доступ в квартиру и получим ли вообще. А я хочу забрать вещь, которая принадлежит мне по праву.
– Люда, у тебя ключ от квартиры? – обратился он к девушке.
Она кивнула.
– Хорошо, подходите к дому минут через сорок. Мы постараемся подъехать к этому времени.
Прибыть в указанный срок им не удалось. Уже на подъезде к Сухаревской площади они попали в пробку и проторчали в ней почти полчаса. К тому времени, когда Люда наконец-то остановила автомобиль на углу Сретенки, Иван уже порядком замерз и прыгал около подъезда, пытаясь согреться.
– Наконец-то! – кивнул он и потер руки. – А я уж думал, вы не приедете. Пойдемте скорее.
В подъезде оказалось холодно и мрачно. Видимо, отопление еще не включили. На улице уже порядком похолодало, и большие площади мигом остыли. Вместо того чтобы согреться, Иван еще больше замерз. Он даже начал отбивать зубами дробь.
Компания поднялась по лестнице, Люда отперла дверь и вошла внутрь. В квартире пахло затхлым воздухом и еще чем-то неприятным. Она щелкнула выключателем, и коридор едва осветился тусклым светом. Иван поежился и огляделся по сторонам.
– Не хотел бы я здесь жить, – вдруг сказал он.
– Почему? – удивилась Люда, проходя по комнатам и включая везде свет.
– Атмосфера не располагает.
– А по-моему, все дело в освещении. Если сделать ремонт и довести квартиру до ума, все будет в порядке.
– Не понимаю, как Афанасия была готова здесь поселиться.
– В отличие от вас, она практичный человек.
– В каком смысле?
– Вы
– Нет, а вы?
– А я знаю. Около ста миллионов.
Иван разинул рот.
– Думаю, Афанасия отдавала себе в этом отчет и не собиралась лишаться лакомого кусочка из-за каких-то глупых предрассудков.
Мохов молча обошел квартиру и принялся изучать комнату со статуями, бюстами и глиняными фигурками. Их здесь было множество, так что даже тридцатиметровое помещение едва вмещало все эти безделушки. Помимо этого в комнате можно было найти и массу других вещиц, наставленных в таком беспорядке, что зачастую о них можно было споткнуться, если вовремя не посмотреть под ноги.
– Как вы думаете, а мне разрешат сделать из этой квартиры музей? – вдруг спросил Иван.
– Вряд ли, – покачала головой Люда. – Это жилое помещение, и перевести его в разряд нежилых не получится.
– Почему? Я знаю, что на первых этажах часто открывают магазины и конторы.
– Тут другая ситуация. Во-первых, помещение должно иметь отдельный вход. Во-вторых, не мешать другим жильцам.
– Жаль, – сник он.
– Можно открыть музей в другом месте. Не обязательно использовать эту квартиру.
– На какие шиши?
– Вступите в наследство, продадите квартиру, поделите деньги между теми, кто остался, и делайте, что хотите.
– Вы забыли об условиях завещания, – покачал головой Иван. – Квартира и все остальное добро достанется только тому, кто найдет клад. А если через год мы так и не обнаружим сокровище, значит, жилье и имущество отойдут музеям. Вот я и подумал… Клад-то мы все равно не отыщем, а если я открою здесь музей, то никому ничего отдавать не надо. Условие завещателя будет выполнено.
– Сомневаюсь, чтобы у вас это получилось, – покачала головой Люда. – Это я вам как юрист говорю.
Мохов вздохнул и пошел бродить дальше. Через час весь первый этаж был осмотрен вдоль и поперек, но ничего похожего на каменный гриб они так и не нашли.
– Я же говорила, что его здесь нет, – сообщила Людмила и уселась на диван. – Я еще в прошлый раз все осмотрела.
– Но куда он мог деться? – Иван нахмурился. – В письме ясно говорится, что камень наш. Вряд ли Владимир Яковлевич мог распорядиться чужим имуществом. Если бы ему понадобились деньги, ему было что продать. Вон сколько добра напихано в комнатах.
– Это вопрос не ко мне, – развела руками Люда. – Из квартиры никто ничего не забирал, это точно.
– А может, это полиция? Решили, что вещь ненужная, и выкинули.
– Однозначно нет, – покачала она головой. – Да зачем бы это было нужно? Как будто в квартире мало вещей, которые при желании можно было выкинуть.
– Тогда я ничего не понимаю!
– А зачем вам камень? – полюбопытствовал Саша.
– Так интересно же! Это единственное, что осталось от Якова Брюса. Помните, этот камень даже фигурировал в описи, которую сделали после его смерти.