Мистическая Москва. Тайна дома на набережной
Шрифт:
– А это кто? – Люда вдруг как вкопанная остановилась перед очередным портретом.
Екатерина Евгеньевна надела очки, посмотрела на изображение молодого человека и ответила:
– На снимке Лева Федотов.
– Кто?
– Лева Федотов, – повторила работница музея.
– Он тоже умер?
– Давно, погиб на фронте в тысяча девятьсот сорок третьем году.
– Саша! – крикнула Люда, все еще не в состоянии оторваться от фотографии. – Подойди сюда!
– Что случилось? – подскочил тот к ней.
– Посмотри-ка…
– Мать честная! – изумленно воскликнул он. – Это же… – Александр не договорил, замерев с открытым ртом.
– Что такое вы увидели? – заволновалась Екатерина Евгеньевна.
Громов ткнул пальцем в снимок.
– Я же говорила, здесь изображен Лева Федотов, мальчик, предсказывающий будущее… – Женщина умолкла на полуслове и растерянно уставилась на Сашу.
– Это ведь Игорь Васькин! – не мог успокоиться тот.
– Нет-нет, вы ошиблись, – принялась уверять его Екатерина Евгеньевна, но ни Александр, ни Людмила ее не слушали.
– Не верю своим глазам, – прошептала Люда, – просто одно лицо.
– Вообще-то некоторые отличия есть, – кашлянул Саша. – Прическа другая и нос немного длиннее. А в остальном…
– Ты же не считаешь, что именно он мог быть отцом Игоря?
– Ни в коем случае. Да и время не подходит: Елене от силы пятьдесят, а Лева погиб в сорок третьем.
– Но откуда такое сходство? При чем здесь тогда Федотов? Мать Игоря упомянула юриста, который сошел с ума.
– Юрист, вы говорите? – подхватила Екатерина Евгеньевна, услышав последние слова Люды. – В этом доме жил юрист. Кстати, один из немногих, кому повезло, кого не коснулась карающая рука власти.
– Потому что он сошел с ума?
– В какой-то мере да, – загадочно произнесла сотрудница музея. – У нас есть материалы, посвященные Борису Бранденбургскому, «умному» юристу.
– А почему вы подчеркнули «умному»?
– Потому что он первым из жителей дома догадался, какие грядут времена, и вовремя подсуетился.
– Подсуетился? То есть сошел с ума? – улыбнулась Людмила.
– А вы послушайте, как мужчина себя повел. Еще до репрессий начал проявлять странности – мог не пойти на работу, а вместо этого гулял по набережной и приставал к прохожим со странными вопросами, совершал и другие нетипичные для него поступки. В итоге его отправили на Канатчикову дачу, в известную по тем годам психиатрическую клинику, и позабыли о нем. Да и правда, что взять с сумасшедшего? Таким образом он спасся сам и спас своих родных. Сейчас его дети живут за границей.
– Занятная история, – кивнул Саша. – Всем бы подобное чутье.
– К сожалению, многие люди были слишком доверчивы, за что и поплатились, – вздохнула женщина.
– А фотография его у вас есть?
– Была. Где же она? – Екатерина Евгеньевна задумалась. – Ах да! Пойдемте…
Через несколько минут экскурсанты рассматривали лицо мужчины средних лет и ничего общего с Игорем Васькиным не обнаружили. Просто никакого сходства.
– Елена все придумала, намекая на родство с правоведом, – выдвинула версию Людмила.
– Зачем? – откликнулся Саша.
– Чтобы казаться значительнее. Если собственных заслуг не имеется, значит, надо найти выдающегося родственника, на которого можно будет ссылаться.
– А почему именно Бранденбургский?
– А почему не он? Во-первых, у прочих могут найтись потомки, которые живо поставит ее на место. У юриста же в России никого не осталось, все перебрались за границу. Во-вторых, история-то и в самом деле очень занимательная. Для любого семейства иметь такую в загашнике совсем неплохо.
– Значит, дух Бранденбургского вряд ли станет являться Маргарите с Игорем, – задумчиво произнес Саша.
– Тем более мужчина очень мало походит и на девушку в белом платье, – подхватила Люда.
Кивнув сама себе, она решительно направилась назад к фотографии Левы Федотова. Александр и Екатерина Евгеньевна поспешили за ней.
– Что вы имели в виду, назвав Леву мальчиком, предвидевшим будущее? – поинтересовалась Людмила, снова пристально разглядывая портрет.
– Ровно то, что сказала, – сообщила хранительница. – Он оставил после себя дневники, в которых описал события, произошедшие через много лет после его смерти.
Людмила резко развернулась и уставилась на женщину:
– Вы серьезно?
– Абсолютно.
– Но… Странно, я никогда об этом не слышала.
– И немудрено, – усмехнулась Екатерина Евгеньевна. – Наши люди предпочитают увлекаться иностранными персонами, например личностью Ванги. Вот о ней не слышал, наверное, только ленивый.
– Да уж… – пробормотала Люда. – А где можно ознакомиться с его дневниками?
– Сами дневники находятся в частных руках, а записи выложены в Интернет, я не раз на них натыкалась. Почитайте, если интересно.
– Спасибо, обязательно почитаю.
– Тебе в жизни мистики мало? – хихикнул Саша.
– Не в том дело.
– А в чем?
– Екатерина Евгеньевна права. Мы слишком много интересуемся иностранными знаменитостями и почти ничего не знаем о своих соотечественниках, среди которых немало значительных личностей.
– Но зачем тебе дневники парня?
– Для общего развития. Кроме того, Лев Федотов мог предсказать некоторые события, касающиеся дома.
– Ты так считаешь? – с сомнением произнес Александр.
– Именно, – кивнула Люда.
Глава 24
Пока они бродили по музею, на улице стемнело. Екатерина Евгеньевна заперла двери и отправилась домой. А Людмила с Сашей все стояли возле крылечка и думали каждый о своем.
Сложно было представить, глядя в безоблачное звездное небо, что когда-то, много лет назад, здесь так же стояли люди и размышляли о предстоящей жизни. Хотя, собственно, чем они отличались от теперешних? Да ничем! Конечно, поколение другое, нравы иные, но желания, стремления, переживания те же. Все мечтают о счастье и долгих радостных годах. Вот только каждому из поколений выпадает разная участь.