Мистификация. Загадочные события во Франчесе
Шрифт:
Какое-то время он помогал кузнецу на ранчо Вильсон. Там он впервые познал женщину. Но это не шло ни в какое сравнение с тем счастьем, которое он испытывал, когда ему удавалось найти подход к кусачей брыкливой лошади, которую хозяин уже определил на убой. Таких на ранчо было несколько. Когда он сказал хозяину, что хочет попробовать их объездить, тот отозвался:
— Валяй, только не жди, что я буду платить за твое лечение. Я тебя нанял помогать кузнецу, а не объезживать бешеных мустангов.
Одним из этих мустангов и был Дымок, его красавец Дымок. Хозяин подарил ему Дымка за объездку непокорных лошадей. И когда Брет перешел
На Лейзи Уай он занимался только объездкой. Это было самое счастливое время в его жизни. Оно продолжалось два года.
А потом. Минута невнимания, запоздалая реакция — очень уж его разморил жаркий день — и вдруг спина лошади вздыбилась и упала на него. И он услышал треск своей бедренной кости.
Больница в Эджмонте. Она была вовсе не похожа на больницы, которые он видел в кино. Ни хорошеньких сестер, ни красивых молодых хирургов. Стены в палатах были серо-зеленого цвета, кровати — старые и облезлые, а сестры шатались от усталости. Некоторые его баловали, другие — игнорировали.
А с ранчо вдруг перестали приходить письма от ребят. Как трудно было заново учиться ходить! И как ужасно было осознать, что сросшаяся нога стала короче, и он всю жизнь будет хромать.
А потом пришло письмо от хозяина, которое сокрушило все его надежды вернуться на Лейзи Уай.
На территории ранчо нашли нефть. Уже пробурили первую скважину, уже строили первую вышку — почти рядом с домом, где жили объездчики. В конверт был вложен чек — этих денег Брету хватит на первое время. Еще хозяин спрашивал: что делать с Дымком?
Зачем хромому человеку лошадь на нефтяном прииске?
Брет плакал при мысли, что он больше никогда не сядет на Дымка. Плакал в темной палате, впервые в жизни.
Да, объезжать лошадей он больше не может — уже не та реакция. Но работать на прииске не станет. Можно найти другую работу с лошадьми.
Он нанялся на «экскурсионное ранчо». Это тоже была жизнь, как в кино.
Неловкие горожанки в неподходящей одежде трусили на унылых клячах, подпрыгивая в седле. Иногда ему казалось, что спина у лошади вот-вот разломится пополам.
Женщина, которая хотела выйти за него замуж.
Она вовсе не соответствовала его представлению о богатых старухах, желающих купить себе молодого мужа. Она не была толстой, глупой и чувствительной. Она была худенькой, с усталым лицом и вообще довольно милой женщиной. Ей принадлежал дом, стоявший на склоне холма неподалеку от их «ранчо». Она говорила, что ногу ему можно растянуть, и она заплатит за операцию. На этот крючок она и пыталась его поймать.
Одного у «экскурсионного ранчо» отнять было нельзя — там платили хорошие деньги. Никогда в жизни Брет столько не зарабатывал. Рассчитавшись на «ранчо», он решил съездить на атлантическое побережье и там истратить свои сбережения. И вдруг с ним что-то случилось. Приехав в восточные штаты, увидев этот зеленый край, где не было западных просторов, почувствовав запах весенних садов, Брет вдруг вспомнил об Англии и его неудержимо туда потянуло. С чего бы это, удивился он. Он не собирался возвращаться в Англию еще много лет.
Несколько недель он провел в борьбе с самим собой. Что за ребячество? Зачем ему туда? И вдруг сдался. В конце концов он никогда не видел Лондона. Почему бы не съездить в Англию и не посмотреть Лондон? Повод не хуже других.
Так Брет оказался в этой комнатушке в Пимлико и так он встретился с Лодингом.
ГЛАВА 5
Брет встал и вынул из кармана пальто пачку сигарет.
Почему его не так уж сильно возмутило предложение Лодинга?
Может быть, он догадывался, что тот предложит что-нибудь сомнительное? Или уже по лицу Лодинга было ясно, что это за человек? Или он просто не принял это всерьез — настолько невероятно было, чтобы он, Брет Фаррар, ввязался во что-нибудь подобное.
Предложение Лодинга не вызвало у него негодования. Он не сказал: «Задумал обокрасть своего друга? Ну и подонок же ты!», или что-нибудь в этом роде. С другой стороны, Брет всегда считал, что его не касаются ни грехи, ни печали, ни радости посторонних людей. И потом, нельзя же послать к чертовой матери человека, гостеприимством которого ты пользуешься.
Брет подошел к окну. Перед ним простиралась панорама крыш с рельефным узором из печных труб на фоне мутного сияния ночного Лондона. У него не кончились деньги, но все поиски работы были безуспешными. Судя по всему, в Англии гораздо больше безработных конюхов, чем конюшен. Число лошадей все уменьшается, а число их любителей все возрастает. Кавалерия перестала существовать, но остались еще крепкие и здоровые кавалеристы, смысл жизни которых заключался в лошадях. И стоило им только услышать, что где-то требуется человек, умеющий обращаться с лошадьми, они толпой валили предлагать свои услуги. Кроме того, Брет вовсе не хотел просто кормить лошадей и чистить стойла. Так дорожный инженер вовсе не хочет сидеть за рулем асфальтового катка.
Он обращался в несколько мест, но солидные коннозаводчики не проявляли интереса к хромому юноше, у которого не было даже рекомендательных писем. Зачем он им? У них и так огромный выбор. А узнав, что он занимался объездкой лошадей в Штатах, они совсем теряли к нему интерес: «А, ковбой!» Они говорили это очень вежливо — Брет и забыл, как вежливы англичане — но так или иначе давали понять, что методы объездки, принятые на Диком Западе: или убьет или подчинится, им не подходят. Поскольку вслух они ничего такого не говорили, у Брета не было возможности объяснить, что он тоже не сторонник подобных методов. Да если бы и объяснил: все равно никакого проку. Они брали на работу только людей, о которых что-нибудь знали. В Америке, где человек без конца мотается по стране, все обстоит иначе. Здесь, если тебя берут на работу, то считают, что это — на всю жизнь, и характеру человека придается не меньше значения, чем его квалификации.
Оставалось одно — уехать из Англии. Но вся беда в том, что уезжать он не хотел. Вернувшись сюда, он понял: воображая, что он свободно и без цели бродит по свету, Брет на самом деле просто кружным путем возвращался в Англию. Только он вернулся не через Дьепп, а через Лас-Крузес и Северную Америку — вот и вся разница. Он теперь знает, чем хочет заниматься — лошадьми; но в Нью-Мексико, как и в школе, он не чувствовал себя дома. Просто в Нью-Мексико ему больше нравилось. А теперь, когда он посмотрел на Англию, он понял, что здесь ему нравится еще больше. Он хочет тренировать английских лошадей и участвовать в скачках на английских ипподромах.