Мистика московских кладбищ
Шрифт:
В последние годы могила Вольфа Мессинга стала местом паломничества всяких любителей мистики. Неслучайно могильщик, проводивший нас к месту упокоения верховного мага, смотрел на нас с Алексеем Николаевичем с подозрением: наверное, принял за подобную же публику. Как нам рассказали в администрации кладбища, однажды на могилу Мессинга пришла какая-то девица, разделась догола и начала при помощи известных, очевидно, ей средств — восклицаниях, заклинаниях, жестикуляции — общение с великим учителем, а, может быть, и со всем потусторонним миром. Исполнив соответствующее действо, она оделась и ушла.
На старой, или южной, территории Востряковского кладбища похоронены еще многие известные люди. Вспомним некоторых.
Киноактриса Изольда Васильевна Извицкая (1932–1971), прославившаяся
Леонида Мартынова иногда называют крупнейшим русским поэтом середины XX века, или, во всяком случае, выдающимся, великим. Но, как нередко это бывает с талантами, он, с одной стороны, до сих пор не вполне открыт, с другой — уже основательно забыт. Но это, как говорится, в духе времени: таков теперь удел поэзии, да и вообще высокого искусства.
Владимир Максимов в свое время много рассказывал автору этого очерка о Франции, о французской интеллигенции. В частности о том, что читают французские интеллектуалы: самая труднодоступная вершина, которую способно покорить их дум высокое стремленье, по словам В. Е. Максимова, — журнал «Пари-матч». Это что-то вроде нашего «Огонька». Атак в основном комиксы рассматривают, — теперь, наверное, по мобильнику. Вот тем же путем в последние годы движется и российский потребитель информации. Причем движение это напоминает свободное падение с нарастающим ускорением. Если каких-то двадцать лет назад в метро каждый третий пассажир что-то читал, и у половины из них в руках были «толстые» литературные журналы, то теперь все в вагоне поголовно уткнулись в мобильники: они играют! В памяти их карманных игротек десятки игр. И еще сотни можно скачать из Интернета, не выходя из метро. Играть — не переиграть. Самая же интеллектуальная из этих игр так же уступает ушедшим в историю «пятнашкам», как старая дворовая приблатненная «чика» уступает шахматам. Если что-то еще и читают, то это либо хроника скандалов и альковной жизни «звезд», либо гламурные остросюжетные романы, которые, по нашему мнению, читать так же позорно, как рассматривать непристойные картинки.
Понятно, Леониду Мартынову, с его творчеством, с его военной и гражданской лирикой, места в умах нынешней читающей публики не остается никакого.
Единственная оставшаяся ниша, где ритмическое слово-творчество, — поэзией это назвать язык не поворачивается, — вполне востребовано — эстрада. Но какой там уровень словотворчества! Тот же Максимов называл такое «искусство» заграничным, то есть находящимся за гранью добра и зла.
Вот чему внимают миллионы наших зомбированных соотечественников, вот от чего на концертах восторженные девушки истерически беснуются, разрывая в порыве на себе футболки: «Два кусочечка колбаски Предо мной лежали на столе, Ты рассказывал мне сказки, Только я не верила тебе». Или такое: «Ты моя банька, я — твой тазик». И еще: «Ты скажи, чё те надо, Я те дам, я те дам, чё ты хошь!». А также: «Жениха хотела, вот и залетела». Это у них все про любовь. А вот родное, в угоду чаяниям масс: «Русская водка, огурец, селедка, Весело веселье, тяжело похмелье!», — это называлось шлягером одно время. Как говорят, утюг в сеть включишь, а из него — «Русская водка».
По соседству с Мартыновым похоронен поэт Леонид Дербенев. Он как раз писал преимущественно песни, в том числе и для эстрады. Но это был классик песенной поэзии. Вот на кого бы надо равняться современным сочинителям слов к музыке. Но они, скорее всего, и не слышали ничего о Дербеневе.
А ведь песни Дербенева когда-то знали и любили решительно все. Да и теперь немало поклонников творчества Леонида Петровича. Известность пришла к Дербеневу в 1960-е годы, когда на экраны вышел фильм «Кавказская пленница», со знаменитой его «Песенкой о медведях». А уже затем появились «Остров невезения», «А нам все равно», «Маруся», «Счастье вдруг в тишине…», «Есть только миг» и другие. Всего Дербенев написал песни более чем к ста кинофильмам. И большинство из них выдержало испытание временем — они популярны и теперь. Их знает и с удовольствием слушает уже третье поколение. Еще больше песен он написал для эстрады. Редко кто из певцов 1960–90 годов не исполнял песен Дербенева.
В вышедшей недавно книге воспоминаний «Между прошлым и будущим…» жена поэта Вера Ивановна излагает весь жизненный путь Леонида Дербенева — с детства до самой его кончины. Но Леонид Дербенев не единственный герой этой книги. Не меньшее внимание в ней уделяется еще одному, очень небезынтересному персонажу — нашей современной эстраде. Незадолго до смерти, уже в 1990-е, Леонид Дербенев так отзывался о нынешних исполнителях композиций: «Невозможно слушать то, что сейчас поют. Прежде этот мутный поток пошлости хоть как-то сдерживали худсоветы, а теперь нашу эстраду заполняет бездарь и безвкусица. И, самое ужасное, что публика глотает эту дрянь, ей нравится любая глупость — лишь бы смахивала на западную». На заграничную, добавим устами Владимира Максимова.
Чтобы совсем уже смахивать на западных коллег, эти наши мастера фонограмм устраивают время от времени между собой «звездные» войны, о которых затем повествуется в разных «светских хрониках», или эпатируют какими-нибудь индивидуальными чудачествами и т. д. И действительно, пока вся эта публика кривляется на сцене и на газетных полосах, обыватель проявляет к ней живейший интерес. Но стоит им хотя бы на время исчезнуть — лечь, например, на очередную косметическую операцию, — о них мгновенно забывают, будто и не было их никогда прежде. Может быть, из них кто-то только тем и будет памятен, что ему посчастливилось озвучивать стихи короля песенной поэзии Леонида Дербенева.
Теперь можно относиться как к забавной нелепости к факту, что Леонид Дербенев не был членом Союза писателей. Он однажды подал в Союз заявление о приеме, но на комиссии решили: песенника в СП принимать не годится, — здесь подобает состоять авторам серьезных произведений. Так и не приняли. Как бы хотелось узнать поименно членов той комиссии. Чтобы, наконец, представить себе: что же это такое настоящая серьезная поэзия?
Впрочем, на них жалко время тратить. И о настоящей поэзии мы будем судить по сочинениям других авторов.
Настоящий большой поэт Леонид Мартынов — не песенник, не придерешься! — видимо, мог быть похоронен и на Новодевичьем кладбище. Потому что в 1980 году Востряковское было совсем не тем, чем оно является теперь. Тогда это кладбище на дальней московской окраине считалось местом упокоения самого простого, нетитулованного народа, трудящихся масс, как тогда говорили.
Но всего за год до смерти Леонид Николаевич потерял жену. В то время еще нельзя было авансом, «под себя» приобрести место на Новодевичьем или Ваганьковском кладбищах, как это теперь часто случается, и похоронить там умершего близкого. Поэтому Мартынов похоронил жену Нину Анатольевну — кстати, героиню его лирики — на Востряковском. К тому же они с женой и жили от кладбища не так далеко — на Ломоносовском проспекте. И, естественно, муж, пусть и достойный более престижного некрополя, пожелал быть похороненным рядом с женой. Что и случилось, спустя год.
В стихотворении «С улыбкой на устах» Леонид Мартынов изобразил Востряковское кладбище:
Унылые места, Где в небе пустота И вся земля в крестах, А солнце и луна Валяются в кустах. Но так не навсегда! Настанут времена И станут на места И солнце, и луна. А облаков стада С цветами на рогах, С кометами в хвостах Пойдут пастись в лугах С улыбкой на устах!