Мизантроп
Шрифт:
– Нет, – упрямо проговорил Зигмант. – Только три процента. Можно три с половиной, не больше.
– Ты смеешься или издеваешься? – спросил подполковник. – Какие три с половиной процента?! Я говорю двадцать пять, и тогда у вас не будет никаких проблем с получением грузов. Ты ведь знаешь, как работают мои мальчики и девочки. Все под надежным прикрытием.
– Нам не нужно твое прикрытие, подполковник, – неожиданно сказал Зигмант, и я понял, что не схватываю сути дела.
Платить двадцать пять процентов – это нормально. Но похоже на то, что Зигмант не очень хочет отдавать и три с половиной. Это сразу чувствовалось. Мы даже в Москве платили от десяти до двадцати, а в провинциях двадцать пять процентов – абсолютно нормальная цифра. Но Зигмант упрямился. Значит, он был уверен в том, что его нынешняя крыша даже надежнее, чем сам начальник отдела специальных операций уголовного розыска. Это уже становилось забавным.
– Ты получишь три с половиной процента только за этот груз, если мы его сможем найти, – еще больше удивил меня Зигмант. – Но на этом наши деловые контакты закончатся. Я не работаю сексотом, а ты не трогаешь моих людей. Леня может по-прежнему пахать на тебя, нас это не касается. Лечение Корякина мы сами оплатим, если, конечно, он выживет.
– Нагло. Смело. Даже очень, – задумчиво сказал подполковник. – Ты, видимо, считаешь себя особенно крутым, да? Объясни мне, Зигмант, что мешает мне забить до смерти вас обоих в этом кабинете, узнать имя настоящего связного и забрать весь груз? Или ты считаешь, что меня остановят угрызения совести?
– Увы, не считаю. Я слишком хорошо тебя знаю, – ответил Зигмант. – Нет у тебя никакой совести, товарищ Пилипенко. Поэтому я подстраховался. Когда ты приехал меня забирать, я успел дать сигнал о моем задержании. Если все будет нормально, то примерно через двадцать или тридцать минут нас уже найдут здесь, в этой комнате. Наши парни будут очень удивлены и расстроены, если окажется, что я случайно сам расколол себе голову или выбросился из окна и сумел погибнуть при падении со второго этажа.
– Думаешь меня испугать? – Подполковник покачал головой.
– Нет. Не думаю. Просто сообщаю тебе расклад, о котором ты не знаешь. Не делай глупостей, подполковник. Погоны могут слететь в один миг.
– Кто посмеет сорвать с меня погоны? Вашу мафию нужно давить до конца. Вы смеете распространять наркоту в школах!..
– Какой благородный защитник детей нашелся, – иронично заметил Зигмант. – Давай закончим наш непродуктивный спор. Я тебе все сказал, изложил наши предложения. Ты их обдумай. Иначе тебя остановят.
– Кто меня остановит? – Пилипенко скривил губы. – Твои шавки? Я их всех могу ногтем придавить.
– Геолог. – Зигмант сказал только одно это слово, но подполковник вздрогнул и сразу отозвался:
– Этот миф про всесильного пахана, которому все должны подчиняться, придумали наши доморощенные бандиты. Может, это ты Геолог? Или кто-то из стариков? Не верю я в таких чародеев. Уже много лет работаю в милиции и не встречал никогда этого Геолога. Хотя вы уже несколько лет на него ссылаетесь. По-моему, вы его нарочно придумали, чтобы не платить дань. Только на этот раз не получится, Иностранец. Нужно будет отдавать двадцать пять процентов, иначе я заберу ваш чемоданчик, и никакой Геолог вам не поможет.
– Попробуй, – предложил Зигмант. – Найди товар и забери его. Потом получишь несколько лет за то, что искалечил Корякина, за мое незаконное задержание, избиение гостя, приехавшего к нам. Целый букет нарушений, подполковник. Сейчас сюда приедет мой адвокат.
– Никто здесь не появится! – возразил Пилипенко.
– Приедет, – убежденно произнес Зигмант. – Подожди немного. Минут тридцать, не больше. А потом будешь писать объяснение.
– За тридцать минут я выбью из него признание. – Подполковник показал на меня.
– А если он действительно не знает имени связного? – спросил Зигмант. – Может, наш гость проверяет только Лесоруба и не должен соваться больше ни во что? Такой вариант ты полностью исключаешь?
– Посмотрим, – сказал Пилипенко и снова подошел ко мне.
Похоже, он действительно намеревался бить меня до тех пор, пока я не назову ему имени курьера. Тогда Пилипенко заберет наш чемодан. Подполковник поднял резиновую дубинку.
«Наверное, он будет бить меня по голове, – прикинул я. – Если этот тип даже Корякина почти довел до смерти, то со мной у него не будет проблем. Он не прекратит колотить меня, пока я не умру. Пусть я назову ему имя связного, но он все равно продолжит меня бить. Такой у нас закон жанра.
Видимо, Зигмант прав. Его больше мучить не будут, а вот мне придется жарко. Кажется, подполковник начал понимать, что Зигманта лучше не трогать, зато со мной можно не церемониться. У меня нет своего адвоката, родных и близких, знакомых в этом городе. Пилипенко вполне способен забить меня до смерти.
Что мне делать? Сдать ему имя нашего связного, чтобы он забрал этот чемодан с грузом? Тогда моя смерть тоже ничего не решит. Этот долг повесят на мою семью, на сына и жену, оставшихся в Душанбе, на родных братьев и сестру. Все мои родственники не смогут вернуть такие деньги и за тысячу лет.
Как только я назову имя нашего курьера, все закончится. Даже не так важно, что со мной сделают. Все узнают, что именно я сдал наш багаж сотрудникам полиции.
Если Пилипенко окажется идейным и отнесет чемодан своему руководству, то, возможно, получит полковника, немного посидит в спокойном месте и со временем даже станет генералом. Если не отнесет, то вполне может отсюда уехать и сбыть товар в другом месте. На полученные миллионы он устроится где-нибудь в Греции или на Кипре. После недавних финансовых потрясений недвижимость там сильно подешевела».
Пилипенко подошел ко мне совсем близко. Дубинку со стола он взять не забыл, и это было самым неприятным. Я все еще молчал в ожидании ударов, видел, как морщился Зигмант. Ему тоже неприятно было присутствовать при подобной экзекуции.
Подполковник ничего не спрашивал. Все свои вопросы он уже задал. Пилипенко поднял руку с резиновой дубинкой над моей головой, и тут все мы услышали стук в дверь. В такой сложный момент он показался мне просто громом небесным.
Пилипенко убрал дубинку за спину и громко разрешил неизвестному человеку войти в кабинет.