Мизгирь
Шрифт:
Прошло много лет. Наступило уже и наше время. Я маленькая тогда была, жили мы с родителями и бабушкой на месте, где сейчас ваш дом стоит, только тогда ещё старый дом-то был, который мы с мужем после сломали. И была у нас соседка Галина. С бабушкой моей были они очень дружны. Пока в один день Галина не увела меня в лес, на поляну, ту самую, на которой жил в норе Аму-змей. Я всё вспомнила, Лерочка, всё! Мне во сне всё привиделось, и я вспомнила! Тогда что-то пошло не так, и я смогла избежать участи, но после того меня стали преследовать видения. Аму виделся мне везде, морок на меня нашёл. Бабушка моя заподозрила неладное, стала наблюдать за мной и дозналась, а окончательно убедилась, когда нашла мои рисунки в том самом альбоме, не знаю, почему она их
Она ездила куда-то, к знающему человеку, шаману, и меня возила с собою, шаман три дня читал надо мною молитвы, чтобы я забыла всё и излечилась, а его дочь все эти дни вышивала для меня рубаху. Ту самую, что ты нашла на чердаке. Шила она её на вырост, чтобы могла я надевать её ещё долго. И бабушка заставляла меня носить её, как исподнее, под платьем. Была она вроде мощного оберега. На той рубахе вышиты были защитные знаки, искусно вплетённые в цветочный орнамент, я хорошо вспомнила этот узор, который любила рассматривать, и то, как шарахнулась от меня Галина, впервые встретив меня на улице в той рубахе. Причём она не видела её, ведь рубаха надета была под сарафан, но она почуяла её, как сатана чует святую воду, а может она и есть сатана, служитель его.
После того, Галина отстала от нашей семьи и привязалась к соседскому мальчишке, звали его Максим, он был мой ровесник, и мы часто играли вместе. Он на той фотографии рядом со мной. Весёлый был мальчишка, смешливый такой, озорной. В один из дней он исчез. Родители его подняли на ноги всю округу, но сына так и не сумели найти. Аму хорошо умеет наводить морок на людей, затуманивать голову. Люди вскоре даже и забыли, что был такой человек, а родители его как-то быстро умерли, от каких-то скоротечных болезней, так, что и поминать-то Максима стало некому и сам образ его стёрся из сознания людей. После того Галина уехала из деревни, и не появлялась долгие годы. А после вернулась такой же молодой, что и была. Объявила всем, что будет жить в доме своей бабки. А люди и поверили. Да только не бабка то её, она сама это! Пришёл срок вновь кормить Аму. И она выбрала тебя, не зря ты видела Аму возле леса. Сейчас ему нужна свежая кровь, чтобы уснуть и оставить после себя личинку, тварь, из которой вырастет новый змей. Лера, детка, беги оттуда, беги, пока не поздно, и забирай с собою дочку и мужа! Прямо сейчас беги, иначе может быть поздно! А ту рубаху, если ты не выкинула ещё её, надень на себя, и ребёнка не спускай с рук, прижимай к себе, тогда твари не тронут вас. Как знать, кто ещё из деревенских – жрецы этого Аму? Беги, Лера, беги! Ты меня слышишь? Слышишь, Лера? Он погубит вас и никто не вспомнит, что вы были, Аму наведёт морок на всех. Галина не зря выбрала вас, ведь у вас никого нет из родных. Лера?
– Да, – Лера впервые за монолог Серафимы Клементьевны произнесла короткое слово.
– Беги, Лерочка, бе…
Внезапно связь оборвалась. Лера отвела от уха телефон и с недоумением посмотрела на дисплей. Вызов был завершён. Несколько секунд Лера туманным взглядом пялилась на потухший экран, а затем, резко сорвавшись с места, бросилась в спальню, где на верхней дальней полке шкафа, в самом углу, лежала рубаха.
Глава 21
Судорожно сняв с себя пальто, Лера наскоро надела на себя рубаху, затем, бросив взгляд на дочку, лежащую на кровати, быстрым движением сняла её обратно, и, подойдя к Еве, запеленала дочку в рубашку, как в пелёнку, а сверху закутала ещё и в тёплое одеяло, затем, надев пальто, и, прижав к себе девочку, она вышла в коридор. Там нашла на полке свои ботиночки и обулась, ноги жутко замёрзли, она их вообще не чувствовала, по полу тянуло сквозняком из разбитого окна в детской, порез от осколка саднил и болел.
– Где же Гена с Дмитрием? – встревожилась она, – Они давно уже должны были вернуться в дом.
Лера прошла в детскую, из окна дуло холодом мартовской ночи. В
– Какая-то чересчур тихая тишина, – подумала Лера, остановившись, – И ветер улёгся, и собаки молчат, хотя обычно потихоньку перелаиваются по ночам промеж собой, да и Гены с Дмитрием не слышно.
Ей вдруг стала неприятна эта гнетущая тишина, такая липкая и тревожная, обволакивающая своим страхом, проникающая щупальцами прямо внутрь, под кожу.
– Что же мне делать? – в растерянности подумала Лера.
Она с минуту постояла на пороге, а затем взяла ключи от машины, и решительно вышла из дома – она не пойдёт искать запропастившихся мужа и Дмитрия, они тут сами как-нибудь разберутся, Аму нужен её ребёнок, а не кто-то из них, и значит ей нужно бежать отсюда, как велела ей Серафима Клементьевна, бежать и спасать дочь, а там видно будет. Гена сможет за себя постоять, тем более с ним рядом такой специалист по паранормальным явлениям. Лера быстро спустилась с крыльца, добежала до ворот, машина стояла припаркованная у забора снаружи, толкнула калитку и…
Улица была полна людей. Дети и взрослые, они стояли, выстроившись шеренгой, взяв дом в плотное кольцо. Все они молчали и не шевелились, глаза их уставлены были на Леру с малышкой на руках, и глаза эти светились во тьме жёлтым светом с узким змеиным зрачком в центре. Впереди остальных стояла Галина и улыбалась. Жрецы Аму. Те, кто поставляют ему новых жертв, для еды, пока он находится в облике змея и для продолжения жизни, когда приходит ему время «окукливаться». Почти все жители этой деревни – это служители дьявольского отродья, живущего в лесу. И сейчас им нужна Ева. Лера отшатнулась назад, выронив из рук ключи, тут же, быстро наклонившись, она принялась судорожно шарить рукой в замёрзшей грязи, пытаясь на ощупь отыскать брелок. Галина не препятствовала ей, а лишь молча усмехаясь, стояла всё так же поодаль, остальные наблюдали, продолжая держать ровную стену окружения.
Диск луны, такой же жёлтый, как глаза жителей проклятой деревни, повис над домом, вынырнув из-за туч, и осветив всё кругом своим мертвенным светом, как огонёк свечи, поставленной за упокой. Лера смотрела на толпу, не зная, чего ожидать от собравшихся, но явно понимала одно – милости от них ей ждать не следовало. Она осторожно сделала шаг к машине, потом ещё один, и ещё. Галина продолжала стоять на месте. Лера почти уже дошла до автомобиля, ещё немного – она протянула руку к дверце, и в тот же миг ладонь её пронзила резкая боль. Галина запустила в неё как дротиком, чем-то, похожим на остро заточенную палочку. Лера вскрикнула и отдёрнула руку, ключи вновь упали на землю. На этот раз она не успела их поднять, Галина в одну секунду оказалась с нею рядом и схватила её за локоть.
Лера крепче прижала к себе дочку и быстрым ударом головы нанесла Галине удар в лицо. Так учил их когда-то преподаватель военной дисциплины в институте, бывший афганец.
– Жаль, руки заняты, – с тоской подумала Лера, и тут же мысли её судорожно заметались, – Что делать? Ключи где-то внизу, она их не видит, да и вряд ли все эти люди позволят ей сесть в машину. Надо бежать обратно в дом.
Тем временем Галина, повернув к ней своё лицо со стекающей по нему струйкой крови из носа, которую она и не пыталась утереть, отчего оно приобрело хищный вид, расхохоталась:
– А ты шальная! А я уж думала, что ты совсем тютя!
– Отвали от меня, гадина, – прошипела в ответ Лера, – Оставь в покое меня и мою дочь!
– Тебя оставлю, а вот девочка нам нужна, – Галина жадно глянула на малышку, – Отдай её добровольно, и мы тебя отпустим с миром, сможешь уехать отсюда, и даже продать свой дом и купить другое жилье. Или может, ты желаешь остаться с нами? – Галина обвела рукой людей, стоящих позади неё. – Так мы будем рады!
Она вновь расхохоталась.
– Пошла прочь, тварь! У тебя никогда не было детей и тебе не понять материнской любви, бездушная скотина, желаю, чтобы Аму сожрал тебя и подавился, чтобы вы сдохли оба разом!